Шрифт:
— Страдал, смотрю, — скалится зло Сава.
— Не без этого, — кивает Богдан, — морально, в основном. Очень хотелось помочь… Советом. Еле себя сдержал…
— Втащу сейчас!
— Ага, давай, очередное умное решение.
— Да, бля!
— Сидеть! — вмешиваюсь я, и, глядя на повернувшиеся ко мне в изумлении три физиономии, добавляю, — это я Жучку.
— Я так и понял… — бормочет Богдан, — пошли уже? Только варенье захватите, за ним же шли… И быстрее.
Я иду обратно к дому, потому что варенье у нас там, в небольшом погребе слева, парни идут за мной, Жучок, абсолютно довольный собой, бежит впереди, потом рыскает в сторону, ловит в траве небольшого пушистого зверька и ласково тычется ему мордой в живот.
— Енот, — без какого-либо удивления комментирует Богдан зрелище, как Крошка валится на спину и обнимает тонкими чувствительными пальчиками морду Жучка. — Ну конечно, как здесь без енота… Некомплект же.
— Это Крошка, — говорю я, — он не наш. Просто приходит иногда.
— Ну да, ну да…
— Чего тебе не так? — недовольно ворчит Сава, — нормальный енот…
— Да мне похрен. Я рад уже тому, что сараюшка устояла. Хотя, для тебя, братишка, в этом славы нет…
— Это ты о чем опять, блядь?
— Молодой еще, раз не понимаешь…
— Да блядь!
— Не заставляйте меня опять командовать Жучку, — предупреждаю я.
И ухожу за вареньем.
Перед тем, как спуститься вниз, слышу тихое:-
— Ну че, поздравляю тебя, братишка, скоро все команды изучишь…
— Отвали, придурок! Только после тебя!
— Ну уж нет! На меня просто так поводок не накинуть…
Закатываю глаза мысленно.
Боже, эти мальчишки…
Варенье находится быстро, заодно прихватываю еще кое-что, чисто на стол выставить, потому что кажется мне, что пирога и варенья будет маловато к чаю. А вот буженинка собственного копчения, соления и грибочки — самое оно.
Да и охрана тоже есть хочет, здоровые все мужики.
И браконьеры… Кто их знает, когда за ними приедут? И полиция, кстати, тоже будет не против перекусить, они у дедушки любят задерживаться, обедать, если приходится приезжать.
Так что впереди у меня хлопоты по дому.
И объяснение с дедушкой.
Последнее я очень сильно хочу оттянуть, да.
Но вряд ли получится.
Никифор… Надо же. У меня тоже парочка вопросиков будет…
48. Оля. Как снять напряжение
Перед тем, как зайти в дом, я поворачиваюсь к молчаливо идущему чуть позади Саве, чтоб объяснить, как надо себя вести с дедушкой, если хочет выйти отсюда с заводскими настройками и полным комплектом деталей, но Сава воспринимает мой жест доброй воли вообще по-своему, то есть, сграбастывает меня и жадно целует.
Прямо на пороге дома.
На глазах у всех охранников, браконьеров и Богдана, идущего на шаг позади.
Я от такой внезапности офигеваю и, нелепо взмахнув руками, повисаю в крепких объятиях.
В голове — паника жуткая, потому что дедушка, если увидит, разговаривать не будет! Пристрелит же!
И в то же время по крови гуляют еще не до конца переработанные эндорфины недавнего кайфа, мне остро хорошо и сладко до умопомрачения.
Убойное сочетание.
Позади шипит возмущенно Богдан, а ощущение количества взглядов, направленных на нас, превосходит все разумные пределы.
— Внучку мою отпустил, щегол наглый, — щелчок затвора заставляет нас с Савой замереть.
Ну конечно, глупо было надеяться, что дедушка пропустит эту демонстрацию. Он посягательство на свои границы чует за несколько километров.
— Сава, Сава-а-а… — осторожно тянет Богдан, пытаясь встать так, чтоб перекрыть дедушке возможную линию выстрела.
— Никифор, убери ствол, — холодно командует отец Савы, и, клянусь, мороз продирает от его голоса.
Жуткий совершенно мужик.
Сава же, безумный мой демон, вообще их не слышит!
Держит меня, дышит тепло в губы, усмехается, весело и нагло глядя в глаза.
— Прорвемся, Птичка, — шепчет он и чмокает меня снова, громко и нахально. Назло всем наблюдателям с оружием!
После чего распахивает дверь и идет первым.
Я, нервно пригладив волосы и вытерев губы, за ним.
Замыкает процессию Богдан с полными руками продуктов, которыми я его обрадовала, когда поднялась из погреба.
В комнате наблюдаем картину маслом: дед сидит у стола, злобно смотрит на Саву. Его ружье, из которого он и угрожал моему парню в окно — на столе перед ним. Поставлено на предохранитель.
Рядом, на стуле, спокойно откинувшись на его спинку, сидит отец Савы.
А его мрачный старший сын — у окна.