— Они и ходят, — не без самодовольства ответил он, — просто я еще не встретил ту самую.

Еще не встретил ту самую… Мужику хорошо за сорок, а он еще уверен, что у него есть время для поиска той самой. А женщины почему-то в это время уже все, в утиль на свалку. Выражаясь Оленькиными словами, должны уступать место более молодым, красивым и удачливым.

Вот это вообще не честно. И несправедливо. И бесит.

— Я так понимаю, поиски ведутся методом тыка?

— Татьяна, вы как всегда, чудовищно прямолинейны, — рассмеялся он.

— Какая есть.

— Скажем так, поиски ведутся методом перебора.

— Это, наверное, утомительно.

— Увы, — он развел руками. — Не всем так везет, как вашему мужу. Глеб – счастливый человек и мужчина, раз ему досталась такая потрясающая женщина.

Глеб – скотина, которая прошлась грязными ботинками по этой потрясающей женщине.

Конечно, об этом ни слова. Чтобы ни происходило у нас дома, выносить грязь и жаловаться посторонним людям я не стану. Чужое участие мне не нужно, сочувствие – тем более.

— Вам виднее, — сдержанно улыбнулась я.

— Кажется, вы хотите отсюда сбежать?

— Вам не кажется. Я бы не отказалась просто покататься по городу.

— Понял. Принял.

Через десять минут мы уже отъезжали от ресторана на шикарном большом внедорожнике Василевского. Уверена, это не тот случай, когда мужчина пытается скомпенсировать размерами тачки размеры кое-чего другого. Он просто может себе это позволить и с большим удовольствием позволяет.

Интересно, почему ему, такому обеспеченному и свободному, на пути не попалась охотница-Оленька? Почему эта дрянь к нам прибилась, к нормальной семье, в которой и уважение было, и доверие, и проверенная годами любовь? Почему у нас все в хлам, а этот щеголь живет себе припеваючи и ни о чем не грустит?

Почему?

Извечный вопрос неудачников.

Потому. Точка.

Мы сделали большой круг по городу, прокатились по самым красивым мостам и проспектам, остановились у небольшой кофейни, чтобы побаловать себя вкусненьким, а потом Василевский отвез меня домой.

Там, когда машина плавно затормозила возле моего подъезда, и настало время прощаться, Василевский склонился ко мне с явным намерением поцеловать.

Я уставилась на его физиономию, которая внезапно оказалась так близко. Потом на его губы…

Вроде надо отстраниться, возмутиться и уйти, хлопнув дверью, но я решила дать себе еще один шанс. Попробовать. Ну вдруг искра все-таки появится? Вдруг я как зажгусь, как наброшусь на него прямо здесь и сейчас. Ну вдруг?

И я ответила на поцелуй.

Целоваться он умел. Но ощущения другие, не как с Глебом. Губы достаточно жесткие, напористые. Запах не отталкивающий. Темп – нормальный. Технику по десятибалльной шкале можно оценить на…

Так. Стоп. Стоп! Что я делаю?! Вместо того, что раствориться и поплыть, сижу и анализирую свои ощущения, высчитываю какие-то баллы…

Капец.

В общем, все понятно. Плыть я не собираюсь, течь тоже. Даже если и есть где-то мужик, от которого я готова потерять голову, то это точно не Василевский.

А жаль…

Это бы сильно упростило задачу.

Поцелуй завершился. У мужчины, сидящего рядом со мной, кажется, сбилось дыхание, а я…

Я смущенно потерла кончик носа, кашлянула и со словами:

— Мне пора. Всего хорошего, — свалила.

Уже в подъезде, пока ждала лифт, ползущий с самого верха, зарылась пальцами в волосы и закрыла глаза.

Настроение – ни к черту. На губах привкус другого мужчины, не отталкивающий, но настоятельно намекающий, что надо бы умыться. Надо вообще залезть в душ и смыть с себя этот день.

Металлический голос объявил, что лифт приехал на первый этаж, и я уже сделала шаг навстречу, но, когда двери распахнулись, чуть не налетела на Прохорова.

На очень злого Прохорова.

— Я все видел! — в его голосе раскаты грома.

В другой ситуации я бы смутилась, заюлила, попыталась бы оправдаться, а сейчас только пожала плечами:

— Поздравлю с хорошим зрением, Глеб.

Я протиснулась мимо него в лифт и молча нажала кнопку. Глеб едва успел отпрянуть, чтобы не быть прижатым дверцами.

— Таня!

Его негодование было осязаемым. Муж буквально кипел от праведного гнева, а я внезапно ощутила лютое опустошение.

— Не здесь.

— Не хочешь объяснить, что это было?

— Прохоров, я же сказала. Не здесь, — процедила сквозь зубы.

Мне не было стыдно, я не испытывала ни малейшей потребности оправдываться, но и устраивать склоку в общественном месте не собиралась.