— Привет, Тань.

У меня снова болезненно царапнуло за ребрами. Так… Все… Тихо… Я спокойна.

— Здравствуй, Глеб. Спасибо за цветы, — я невольно прикоснулась к сочному тугому бутону.

— Понравились? — в его голосе робкая надежда.

— Ты же знаешь, что да. Но я тебе звоню не по этому поводу.

Его тон тут же поменялся:

— Что случилось?

— Сегодня твоя ненаглядная Оленька караулила тебя возле работы. А когда не дождалась, решила, что надо пообщаться со мной, пожаловаться на съемную квартиру, поведать мне о своих правах, требованиях и прочем дерьме.

В трубке раздался неразборчивый мат, потом сиплое:

— Я убью ее.

— Убей. Закопай. Что хочешь сделай, но, чтобы эта сука рядом со мной больше не маячила.

— Я решу этот вопрос, — сказал Глеб, и от льда, трещащего в его голосе, по рукам прошла волна мурашек.

— Решай, Глеб. Решай. Потому что с каждым ее приходом мне все больше хочется послать тебя в далекие дали и поставить окончательную точку в наших отношениях.

— Тань…

— Все, Глеб. К этой теме мы вернемся, когда ты окончательно разберешься со своей потаскухой. А сейчас мне некогда. У меня посетитель.

В дверь и правда кто-то постучал, и я использовала это как повод, чтобы прекратить неудобный разговор.

Смысл мусолить? Я до него донесла суть проблемы – дальше сам. В конце концов, мужик это не тот, кто бегает с хреном наперевес и ищет дырку, в которую можно его запихнуть, это еще и тот, кто должен решать проблемы своей семьи. Особенно если сам их создал. Мы пока еще семья. Так что вперед, Прохоров, флаг в руки, и на баррикады. Не все же мне это дерьмо глотать.

— Войдите!

Дверь открылась, и на пороге появился Василевский. Наш давний партнер, которого уже сто лет знаю, но с которым надо постоянно держать ушки на макушке. Не нагнет, так облапошит. Не со зла, а просто потому, что характер такой.

— Татьяна Валерьевна, вы как всегда прекрасны, — с улыбкой сказал он.

— Вы тоже ничего, Артем Михайлович, — чинно ответила я.

На самом деле мы уже давным-давно на «ты» и по имени, но церемонии никто не отменял.

— Красивые цветы. От мужа? — спросил он, усаживаясь напротив.

Я хмыкнула:

— Увы. Никто больше не дарит.

— Так вы шанса не даете, Татьяна. От меня цветы не принимали, на свидания ходить отказывались. А я бы с радостью пообщался с вами в более неформальной обстановке, — он жестом обвел кабинет. — Посидел бы где-нибудь за уютным столиком, полюбовался бы, как вы едите что-то безумно вкусное и дорогое.

— Вы приглашаете меня на ужин?

— Почему бы и нет, — выразительно дернул бровями этот хитрый кот, прекрасно считав мое мятежное настроение.

Я еще раз посмотрела на цветы, подумала о том, что дома меня будет ждать Прохоров, вспомнила про беременную Ольгу, и решила. Действительно, почему бы и нет?

— Я согласна.

Глеб приятно проводил время, и я имею на это право. Поэтому, не позволив себе засомневаться, я поднялась из-за стола и взяла сумочку:

— Идем.

Василевского не надо было просить дважды. Он тут же подскочил, галстук поправил, улыбнулся фирменной улыбкой обаятельного мерзавца. Хитрый котяра, холеный. Я только хмыкнула, проигнорировав ненавязчиво подставленный локоть, и направилась к выходу:

— Не гони коней, Артем.

— Понял. Виноват. Исправлюсь, — без тени смущения ответил он и, распахнув передо мной дверь, галантно пропустил вперед.

А дальше довольно странный вечер. Когда ужинаешь в ресторане, вокруг красиво, в тарелке вкусно, напротив сидит весьма привлекательный мужчина, оказывающий ненавязчивые знаки внимания. А ты все силишься найти в себе огонек. Какую-то искру если не возбуждения, то хотя бы интереса. И не находишь.

Как мужики это делают? Увидел что-то с ногами, задницей, сиськами, губами, большими глазами – у кого на что встает – не задумываясь о последствиях присунул, потому что, видите ли, страсть, инстинкты и прочая муть. А потом штанишки подтянул и как ни в чем не бывало дальше пошел. Не вспоминая, не жалея, не мучаясь. Вот как? Кто-нибудь может мне объяснить, а еще лучше научить?

Я бы очень хотела этому научиться. Чтобы не искать какую-то эмоциональную привязку, не погружаться в женскую рефлексию, а выезжать чисто на механике. Увидела самца, напряжение с ним сбросила и дальше по своим делам.

Может, дело в том, что мужики снаружи причиндалами поболтали и все, в нам вглубь надо пустить, в себя. Переосмыслить, переварить, придумать проблем себе и окружающим, вместо того чтобы просто сделать?

Вот, например, Василевский – бери и пользуй. Я уверена, что стоит мне только захотеть, и этот ужин закончится в горизонтальной плоскости. Уверена, членом он пользоваться умеет, так что мы бы славно провели время, я бы получила оргазм и не один.

Но почему-то одна мысль об этом вызывает уныние и отторжение.

Он чужой. И мне совершенно не хочется подпускать к себе, в себя чужого.

Как это вообще работает?

— Татьяна, — с мягким укором произнес Артем, — мне кажется, вы не здесь и не со мной.

Ни черта ему не кажется. Я не здесь, не с ним, а где-то далеко, в мире унылых розовых пони и размышлений о вечном.

— Артем, а почему вы так и не женились?

— Внезапно.

— По-моему, вполне логичный вопрос. Мужчина видный, при деньгах. Женщины должны вереницей за вами ходить, охоту устраивать.