— Дедушка, ну ты что? — вздыхаю я, — во-первых, хватит меня закармливать, я лопну. Во-вторых, у меня там перспективы… Меня на бюджет могут перевести, понимаешь? Этот универ в десятку лучших по стране входит! Я не могу такой шанс упустить!

— А я боюсь, что тебя упущу таким макаром! — голос дедушки становится строгим, в глазах стальные огни, сразу напоминающие, что этот человек далеко не всегда был безобидным лесником. — Молчишь! Ешь плохо! Ночью плакала!

— И не плакала я ничего…

Блин, стыдно. Как услышал-то?

Я приехала вчера, рано вечером, получилось очень удачно на вокзале встретить соседа, как раз собиравшегося ехать в нашу сторону. Он меня домчал мгновенно.

Дед ожидал позднее, обрадовался так!

А я…

Из меня словно весь воздух выпустили, когда порог родного дома перешагнула. Такая ужасная апатия навалилась, так грустно стало, плохо… И мысли дурацкие, которым я запрещала появляться в голове, пока ехала, навалились.

Я как-то очень ярко представила, что Сава просыпается, а меня нет… Он ищет-ищет… Потом звонит.

И не дозванивается.

Пишет… Злится, наверно, не понимает, почему я так сделала… А потом… Потом, наверно, выясняет, что я уехала домой.

С его возможностями это легко сделать.

И что потом?

Обижается?

Конечно, обижается!

Всю ночь такое делал со мной… И я с ним. А тут — раз! — и сбежала.

Глупо… Поговорить, все же, надо было.

Почему-то именно теперь, под защитой дедушкиного дома, у меня проясняется в голове, и весь тот адреналиновый туман, который мешал трезво оценивать ситуацию и толкал к необдуманным действиям, развеивается.

Удивительное дело.

Теперь я оцениваю свои действия, как истеричные, необдуманные. Глупые.

А еще думаю, что Сава сто процентов не будет меня ждать, чтоб выяснить до конца, какая шлея под хвост мне попала.

Зачем ему это?

Он и без того…

Черт… Меня осеняет, что, на самом деле, он первый навстречу шел. И поговорить пытался, и под окнами стоял, сердце мне разрывая… И в раздевалку тоже не просто так пришел ведь.

А я, словно капризная принцесса… Даже выслушивать его не хотела. Реально, моя любовь великая настолько слаба? Первое же испытание сломало ее?

Короче говоря, понятно, что ночью я металась по постели, жалела себя, Саву, очень сильно хотела ему позвонить и не решалась, потому что… Если он мне ответит холодно, нагрубит или еще что-то… Я же умру.

Вот в том состоянии, в котором я сейчас — точно не вывезу.

А когда вернусь, он наверняка уже будет с другой. Или с другими даже. Я опоздала. Везде опоздала. По глупости своей. Дура, такая дура!

Слезы лились сами, и остановить их не получалось никак.

Я жалела себя, страдала, мучилась…

И, как итог, вышла утром рано к столу бледная и страшная.

И дедушка, само собой, заметил, он все замечает у меня. И завелся не на шутку.

— Так, ну-ка ешь, знать ничего не хочу! Хлеб Марина принесла вчера. Знала, что ты приезжаешь, специально испекла. Запах такой стоял, на весь двор! Даже Кеша пришел!

— Да? — улыбаюсь я, кусая бутерброд и жмурясь от невероятного вкуса его. Домашний хлеб, который тетя Марина, знакомая дедушкина, печет так, что он свежим несколько дней остается, и корочка у него хрусткая, умопомрачительная! Домашнее масло. Тоже тетя Марина сбивает. К ней из самого Краснодара ездят за домашней молочкой и выпечкой. И мед, душистей которого не найти.

В городе я невероятно удивлялась, впервые попробовав молока из магазина. Это молоко? Нет, правда? Эта разбавленная водой гадость — молоко? И эта безвкусная масса — масло?

И мед там тоже не был похож на мед…

Что уж говорить о малосоленой рыбке, от которой меня чуть не стошнило, и бургере, купленном специально, чтоб оценить, насколько реклама права, и это — вкуснятина. Реклама оказалась обманом.

Как и многое другое.

Потом я, конечно, привыкла к вкусу еды из магазина, поняла удобство быстрорастворимых супов и каш, особенно, в дороге.

Да и бургеры везде разные. Встречаются и очень вкусные, кстати.

Но вкуса домашней еды ничего не перебьет.

Такие вещи начинаешь ценить, только потеряв.

Мысли тут же скачут в ненужную сторону, потому что многие вещи, оказывается, начинаешь ценить, лишь потеряв, и я силой воли прекращаю их блуждание по моей не особо здоровой, как выяснилось после ночной истерики, голове.

Дед одобрительно смотрит на меня, с удовольствием пережевывающую бутерброд, кивает.

— Да, пришел, обормот… Давненько его не было…