Шрифт:
— Боже… Как тебе, должно быть, было забавно… Мой ремонт, попытки экономить… А все эти смешные планы… Ты хорошо повеселился, Сава, от души.
— Блядь, Птичка, — внезапно срывается он, наклоняется ниже, пытается прихватить меня за подбородок, но я жестко отбиваю его ладонь. Он бьет ею по стене со всей дури, — это все не так! Я же тебе говорил! Я в самом начале вообще нихрена не думал! Так получилось! Я не специально! А потом…
— А потом ты был слишком занят, трахая меня на всех поверхностях моей конуры, чтоб признаваться, — шиплю я ядовито, — конечно! Если бы сказал, то фиг бы удалось меня на секс раскрутить, да?
— А ты думаешь, что мне для того, чтоб уложить тебя в постель, понадобились бы дополнительные усилия? — я задела его своими словами, и он в ответ больно хлещет меня. Наотмашь. Так чувствительно, что эту фантомную боль я сразу всем телом ощущаю.
И отвечаю на нее так, как дед учил.
Ударом на удар.
Не пацифист он у меня совсем. И глубоко неверующий, потому про подставить щеку в ответ всегда высказывался крайне матерно.
Сава явно не ожидает от меня такого нахальства, потому пропускает и первый удар, и второй.
Третий, правда, уже не получается, он ловит меня за запястье, сжимает. Не больно, но крепко.
Дергаюсь изо всех сил, но добиваюсь лишь того, что меня уже перехватывают за оба запястья.
— Не трогай меня! — шиплю, извиваясь, словно кошка, — я даже разговаривать с тобой больше не хочу!
— Вот как? — взгляд у Савы дурной и жесткий. Жестокий. А в глубине зрачков… Не хочу знать! Не хочу! Он притягивает меня еще ближе, шепчет в лицо, — а раньше тебе все нравилось. И как разговаривал. И как трогал.
— Это было до того, как я узнала, что все… игра, — выдыхаю я, отворачиваясь от его губ. Если поцелует, ударю между ног. Или заору… Или…
— Ты меня слушать совсем не хочешь? — рычит он с досадой, понимая, что я сопротивляюсь всерьез, не пытаюсь кокетничать, — вот так легко все, да?
— У тебя еще легче!
— А знаешь… — он дышит тяжело, с хрипом, а затем отпускает меня. По инерции валюсь обратно на подоконник, Сава возвышается надо мной. И глаза у него — ледяные. И слова его — осколками в сердце.
— Знаешь, — говорит он холодно, — и похуй. Значит, все твои слова про любовь были херней. Игрой. А в реале ты от меня отказалась сразу же. Даже не задумалась.
Как все ловко… Перевернул!
Я смотрю на него, такого ослепительного, яркого, невероятно красивого. И невероятно жестокого. И думаю лишь о том, какая я дура.
Полетела, как бабочка на свет, и чуть в огне до пепла не сгорела.
Больше не хочу, спасибо.
Я не говорю ему ничего. Просто в голове ничего нет. А еще понимаю, что слова мы все уже исчерпали. И друг друга точно не услышим.
— Так вот, Птичка, — теперь в его голосе откровенная насмешка, и прозвище мое — тоже насмешка, — ты права. Это была игра. И я наигрался. Пока что.
После он разворачивается, засовывает руки в карманы и уходит.
Не оглянувшись.
Высокий, широкоплечий, жесткий.
Жестокий.
Оставив меня, уже не бабочку даже, а лишь глупую обгоревшую пылинку, сидеть на подоконнике.
И умирать в этом огромном холодном мире.
Огонь — он такой. Сначала тепло от него, а потом больно.
Но я вывезу.
Деваться-то все равно некуда.
31. Сава. Яркая жизнь в ядовитых красках
— Сава-а-а-а… Хочу тебя, не могу прямо… Теку, чувствуешь?
Вырываю ладонь из липких лап очередной девки, ни лица которой, ни, тем более, имени, в башке не откладывается, хватаюсь за мундштук кальяна, затягиваюсь, откидываясь головой на широченную спинку дивана.
И смотрю перед собой, в разноцветье огней.
Яркое.
Праздничное.
Ядовитое.
— Ну, Сава-а-а… — обиженно ластится ко мне девка, — ну ты чего? Хочешь… Хочешь, прямо здесь отсосу?
Ее жаркий шепот окончательно глушит рецепторы, тошнота только остается.
— Вон, ему пососи, — отталкиваю от себя приставалу прямиком в лапы Богдаше, молчаливо дымящему напротив и философски щурящемуся на танцпол.
В его темных глазах — тоже огни. Ядовитые, блядь.
Один яд вокруг меня.
Во мне.
Девка, чуть дернув плечиком, все же с готовностью поворачивается к Богдахе. Откуда она вообще тут нарисовалась, такая проблядь? Место, вроде, серьезное, всяких шмар не пускают…