— Ты быстро придёшь в себя? Я не умею управлять баржой.

Лефевр, а точнее то, что было сейчас в его разуме, уставился на меня.

— Это не важно, Святослав. Ты провёл разговор?

— Да.

— Хорошо. Вынимай шунт. Времени нет совсем.

— Что? — моя рука замерла на шунте.

— Офицер Ренар уничтожает нейросеть. Меньше минуты и я угасну. Если не вынуть шунт, Лефевр получит необратимые повреждения мозга.

— Вы идиоты! — закричал я. — Как мне спасать баржу? А люди в корабле, музыканты?

— Мне очень жаль, — сказал Лефевр. Протянул руку — в ней он сжимал вскрытый бинт.

У пилота вдруг начали подёргиваться глаза — из стороны в сторону, вверх и вниз. Рот приоткрылся, потекла нитка слюны.

— Нечестно! — сказал я.

Потянул шунт, поворачивая его против часовой стрелки. Дёрнул. Влажно хлюпнуло, шунт выскочил из черепа будто пробка из бутылки. За ним тянулся венчик тончайших проводков и синевато-кровавая жижа.

Лефевр будто оцепенел.

Я забрал бинт из его руки и обмотал голову. Было противно, но почему-то не страшно. Потом я уложил Лефевра рядом с фокусниками. Его тело было как марионетка на шарнирах — начинаешь тянуть, он движется, останавливаешься — замирает.

Выпрямившись над тремя неподвижными телами, я попытался понять, что же мне сейчас делать.

— Что такое случайность, Святослав Морозов?

Будь тут сила тяжести как на Титане, я бы подскочил. А так только вздрогнул и повернулся.

Ангел Кассиэль стоял за моей спиной. Он был укутан крыльями как плащом, руки едва выглядывали из-под сияния.

Некоторые говорят, что крылья у ангелов покрыты сияющими перьями, но как по мне — это гибкие светящиеся пластинки. Кассиэль был весь в этом сиянии, только ноги и голова торчали.

Я сощурился и Кассиэль убавил свет ореола. Повторил:

— Что такое случайность, Святослав Морозов?

— Ангел мой… ваше совершенство… — сказал я.

— Не говори то, во что не веришь, — строго поправил Кассиэль. — Каждое слово лжи, произнесённое человеком, ранит ангела!

— Тогда вы должны быть в крови, — пробормотал я.

Кажется его насмешили мои слова, Кассиэль улыбнулся.

— Так и есть, только ты её не видишь. В третий раз спрашиваю тебя, Святослав Морозов. Что такое случайность?

— То, что неподвластно Богу, — ответил я.

— Но Богу подвластно всё, — Кассиэль развёл крыла. Миг — и они исчезли, спрятались в его теле. Теперь он походил на высокого и красивого человека в белых одеждах. — Если случайность неподвластна Богу, то это не Бог. Ты попал в ловушку парадокса всемогущества, мальчик. Как и миллионы людей до тебя. Я не засчитываю ответ.

— Да мне плевать! — закричал я. — Чего вы от меня хотите? Я просто пилот! Я и сюда не напрашивался, и тем более ваши загадки решать!

— И это верно, — согласился Кассиэль. Посмотрел на лежащие тела — и я ощутил, как мимо меня будто прошёл порыв тёплого ветра. — Что ж, мне было интересно за тобой наблюдать.

— Подождите! — мне показалось, что он готов исчезнуть. — Мне надо спасти людей на корабле.

Кассиэль кивнул.

— Понимаю.

— Вы мне поможете?

Кассиэль оглянулся на стоящий в трюме агрегат. Он уже не работал, почти все огоньки погасли, запах озона исчез.

— Это устройства собрано для мысленного разговора, так?

Я кивнул.

— О чём ты говорил с представителем Народа?

— Про нашу войну, — сказал я. — О прошлом. О случайности, которая погубила неандертальцев в нашем мире.

— Ещё?

— Можем ли мы не воевать, — ляпнул я наобум.

— Вряд ли эти простые вопросы стоили таких усилий и потерянных жизней, — заметил Кассиэль. — Ты знаешь, что мы не читаем мысли. Поэтому я прошу тебя рассказать всё — без утайки.

— Если вы не можете читать мысли, то это воля Бога, так? — спросил я. — Кто я такой, чтобы её нарушить и поведать то, что сам Бог решил скрыть от ангелов своих?

Кассиэль погрозил мне пальцем. Он вроде как развеселился и разозлился одновременно.

— Какой слог! «Нарушить и поведать», «скрыть от ангелов своих». Святослав Морозов, тебе надо было выбрать карьеру священнослужителя.

Я пожал плечами.

— Ты расскажешь о чём вы говорили, — предложил Кассиэль. — А я расскажу, что происходит и как ты можешь спасти себя, людей и корабль. Выбирай.

— Ангелы не должны так делать! — выкрикнул я.

— Да кто ты такой, чтобы судить ангелов!