— Правильно, парень… правильно! Так и надо! Notre Pere, qui es aux cieux…

Однако ладоней с моего горла он не убрал.

— Нотр Пэр, ки э о сьё… — подхватил я с энтузиазмом, которого вовсе не испытывал. — Отче наш, сущий на небесах!

И, едва дотянувшись до его могучих бицепсов, на что Габриэль даже внимания не обратил, сжал пальцы.

Шокеры сработали. Нас тряхнуло обоих, его сильнее, конечно, но и меня долбануло жёстко. Пальцы Габриэля конвульсивно сжались и в ушах зазвенело, но через мгновение он закатил глаза и тяжело рухнул, волоча меня за собой. Я задёргался, из последних сил выдираясь из его хватки. Ещё бы мгновение и отключился сам, но я всё же вырвался и пополз по полу на четвереньках, к спасительной лестничной шахте.

До конца Габриэль не вырубился, подёргивался и орал, разом забыв о молитвах. А я полз, бормоча:

— Thy kingdom come… да приидет царствие Твоё… Dein Wille geschehe, wie im Himmel so auf Erden…

В дверях я встал, обернулся.

Габриэль тоже поднимался с пола. Нет, с таким здоровяком в белых перчатках не повоюешь!

— Стой, трус… — прохрипел он. — Ты… недостоин… небесного воинства!

Я даже спорить не собирался. Полетай с моё в жёстких радиационных полях, повоюй с вонючками и демонами — там и обсудим, кто чего достоин!

На подкашивающихся ногах я вышел на лестницу. И остановился — ниже на лестнице стоял капитан Люк Дюваль (с шунтом в голове) и корабельный кок (на самом деле он совмещает множество должностей, но зовут его все коком) Жюльен Марсо. Имя ему не очень подходило, он был совсем не молод, лыс, а торчащая из головы железка придавала ему совсем инфернальный вид.

— Вниз! — скомандовал Дюваль. Несмотря на то, что в башке у него стоял шунт и он уже не был прежним капитаном, голос он сохранил командный.

— В лифт! — поддержал его Марсо.

То ли шунт ему поставили неудачно, то ли он побывал в какой-то передряге, но шунт торчал криво, а вокруг серого металла засохли красно-синие потеки. Взгляд невольно цеплялся за них, как на огромную уродливую родинку или безобразный шрам.

Впрочем, Жюльену явно было всё равно.

Я не спорил. За спиной был Габриэль, единственный член экипажа, оставшийся человеком и, к сожалению, единственный кто собирался меня убить.

Я почти скатился вниз, капитан подхватил меня и потащил вниз. Марсо остался стоять на лестнице.

— Там Габриэль! — крикнул я. — Дюваль, он его убьёт!

— Член экипажа Марсо менее ценен, — ответил капитан и я опомнился. Как бы там ни было, но они сейчас вовсе не люди.

Капитан доволок меня до площадки перед рубкой, когда наверху опять грохнуло. Я вывернулся, глянул. Марсо стоял на ступеньках раскинув руки и заслоняя нас от Габриэля. Из рубки вышла чернокожая француженка, Софи Дюбуа, я помнил, что она выполняла на корабле функцию стюарда и контролера сервисных болванов. Софи была высокая, молодая, постриженная почти налысо, так что шунт выступал за короткий ёжик волос. На нас она даже не посмотрела — встала поперек лестницы точно так же, как Марсо. Вслед за ней вышли два болвана и тоже перегородили дорогу Габриэлю.

— Быстрее! — Дюваль не собирался тащить меня в рубку, мы стали спускаться дальше. Я вдруг заметил дрожание тонких нитей, на которых двигалась кабина — лифт поднимался к нам с кормы корабля.

— Он всех убьёт! — крикнул я. — Софи, бегите!

— Ценность наших индивидуальностей ниже твоей! — рявкнул прямо в ухо капитан.

Лифт ждал нас на две палубы ниже. Капитан втолкнул меня в узкую кабину, решетчатую будто птичья клетка. Встал рядом. Лифт пошёл вниз, хотя капитан даже не прикоснулся к кнопкам.

Вверху опять загремели выстрелы, и я мысленно простился с Дюбуа.

— Куда мы? — спросил я. — В челноки? Надо забрать музыкантов!

— Нет времени на эвакуацию, — сказал капитан. — Нужна коммуникация вне контроля высших сил. Мы не оценили фактор офицера Габриэля. Простите нас.

Лифт, подрагивая, шёл вниз. Замелькали пассажирские палубы.

— Почему вы говорите «мы»?

— Все подвижные органические и механические элементы данного корабля объединены в общую сеть, контролируемую искином. Мы считаем правильным называть данную общность множественным числом.

— Да вас убивают одного за другим! — я ударил капитана в живот и даже свел пальцы на перчатках. Но разрядник не сработал, конденсаторы исчерпали заряд.

— Это печально, но не столь важно. Народ и Человечество получили уникальный шанс, ваша нейросеть приняла этот довод, и мы произвели обмен. Коммуникация обеспечена, переговоры состоятся. Мы спасём наши миры.

— Так говорите! — потребовал я.

— Мы лишь обеспечиваем процесс, — сказал Дюваль. — Если кто-то из нас останется в живых, это будет радостным бонусом.