– Нужно воздействовать на него через Кристину! Я заметил, что у них с Сергеем…

– Вил! Что я слышу? Какая наблюдательность! С ума сойти, – он «заметил»!

Чернородненко отечески простил другу язвительность.

– Я от своего и от твоего имени связался с Крис и предложил ей заменить Татьяну, – она не против, я имею в виду Татьяну; Ёлка – тоже. С Сергеем я так и не связался.

– Класс! Королева в восхищении.

– А что?

– Ты всерьёз не понимаешь, что замена персонального психолога, – дело тонкое? Ты, как слон в посудной лавке! Мы тут о тонкостях, значит, рассуждаем, а ты, готово дело – позвонил…

– Какая разница, – всё равно говорить будет нужно? Немного раньше, немного позже. Ну ладно, а что делать?

– Ты должен сначала поговорить с Кудринкой.

– Мы должны…

– Можно и так.

– Ну и когда пойдём слушать, что мы лезем не в своё дело?

– Татьяну в обход Совета мы уже подсунули… коллегия нас поддержала… поддержит ещё. Кудринка будет контролировать, но напрямую не полезет без особой нужды. Никому особенно не хочется заниматься этим делом… сам понимаешь. Точнее, заниматься хотят все, а вот отвечать – никто. Кстати, нам ещё нужно связаться с Зелёным.

– С капитаном? А он каким боком?

– Не ты один такой наблюдательный. Он у меня был с теми же идеями и Кристина – его сестра. Забыл?

– Понял. Когда был?

– Только что. Я удивился, как ты с ним в дверях не столкнулся.

Мало научный диспут двух директоров НОК-центра был неожиданно прерван сигналом вызова общей связи.

– Соедини! – бросил секретарю Берн.

Секретарь преданно пискнул в ответ и через секунду комнату наполнил мягкий баритон:

– Пётр Кудринка вызывает Берна.

Вил с Вовой озадаченно переглянулись.

– Берн на связи. Доброе утро, сэр.

– К чему такой официальный тон, Вова? Мы же не в центре… утро доброе! Ты гостей принимаешь?

– Всегда рад.

– Сейчас?

– И в любое время.

– Тогда я позволю себе… минут через пятнадцать-двадцать…

Друзья ещё некоторое время задумчиво изучали друг друга, потом Берн, убоявшись перегрева мыслительного органа, махнул рукой:

– Ой, Вили! Ну, чё голову ломать? Явится – сам объяснит.

– Да нет, я подумал, что вдруг и он…

– Так. Всё. Ждём.

– Тоже верно! Давай пока я покритикую твой последний шедевр. Ведь это – последний?

– Вил, иди в баню со своей критикой! После неё меня нужно отправлять на длительное лечение! Ты в объёмной комбинации ни чёрта не смыслишь!

– Да-а-а, похоже, этот шедевр не последний! Человечеству, учитывая твой цветущий вид и возраст, придётся ещё лет двести терпеть твои творения.

– Чем тебе не угодили мои творения? – Вова прикусил язык, но было поздно.

– Ага! Ну, вот смотри. – Деловито приступил к экзекуции Вил.

До того момента, когда появление Кудринки прервало поток язвительных замечаний Вила, прошло двадцать три минуты. За это время Берн успел покраснеть от возмущения, побледнеть от перенапряжения и в конце пятнами от осознания безнадёжности что-то доказать этому «вислоухому дилетанту». «Вислоухий дилетант» был не самым ярким, но самым точным определением, по мнению Берна, и он приберёг его на самый конец своей гневно-обличительной отповеди. Это должен был быть жирный восклицательный знак, призванный начисто уничтожить оппонента и оставить за Берном последнее слово. Вил не уничтожился, а просто заметил, что слово «дилетант», – значит «любитель». Берн открыл, было, рот, но, увидев гостя, вынужден был превратить эту гримасу в широкую улыбку.

– Привет, ребята. Хорошо, что вы вместе, – начал Пётр, – воюете?

– Я называю это процессом воспитания таланта.

– А я это называю, – капать на мозги!

– Стало быть, – обмен мнениями… – Улыбнулся Кудринка, – это будет бесконфликтно. С вашего разрешения я сяду, – старость. Да… были, и мы рысаками! Так вот, ребята, бесконфликтность нам в ближайшем обозримом будущем ой, как понадобиться! Да вы садитесь, садитесь, – разговор предстоит нам долгий и это не последний разговор.

Кудринка замолчал. Чисто выдержанная пауза была призвана помочь молодым собеседникам проникнуться серьёзностью. Он не торопил этот процесс, – заполнение должно быть полным; ненавязчиво оглядел обоих, – передержать так же вредно, как и недодержать.

«Пусть думают, что мне нужно собраться с мыслями».

– Я полагаю, что дело Сергея Волка не закончено, – оно только начинается. В этой проблеме прослеживается несколько аспектов и все они взаимосвязаны. Волк – личность неординарная. Не говоря о том, что она сформировалась в условиях, многие составляющие которых просто неизвестны, другие знакомы в искажённом временем виде; кроме того, он является носителем целого ряда природных способностей. Вместе с тем нам известно, что в своём мире он занимал довольно скромное место. Эти два факта противоречивы. С точки зрения формальной логики… да и современной психологии, они должны были самым разрушительным образом отложиться на его психике. Однако этого не произошло. Напрашивается вывод, что его таланты – суть благоприобретённые, вероятно даже, что в период перехода. Во всяком случае, мы не должны исключать подобную возможность. Возникает целый ряд вопросов. Да. Я всё это говорю к тому, что Сергей не зря с самого начала опасался превратиться в лабораторную мышку. Действительно он является уникальным образцом для исследования. Не нужно смотреть на меня большими глазами, – я не предлагаю нарушать закон, напротив, – если мы будем поставлены перед выбором: реабилитация личности или потеря объекта исследований, то мы выберем человека. Это, я полагаю, – ясно.