Девушка у окна вздрогнула и обернулась. Так улыбаются своим.

– Доброе утро, бродяга. Нет, нет – молчи. Я спрашиваю, – ты отвечаешь!

– Не буду я ничего говорить, пока не умоюсь… с ног до головы.

Сергей откинул лёгкое одеяло, как был – нагишом подошёл к женщине и чмокнул её в щёку.

– Где?

– Там. – Кивнула она головой и направилась в противоположную сторону, – я пока организую что-нибудь поесть.

Сергей довольно быстро разобрался с хитрым агрегатом, направил на себя холодную струю, затем горячую, затем снова холодную. Проигнорировав сушилку, он растёрся недостаточно жёстким, на его взгляд, полотенцем. Ещё минут через пять он вышел из ванной, чувствуя себя готовым к чему угодно. В спальне он не обнаружил огромной кровати – свидетеля ночных упражнений, но нашёл на кресле свою одежду и, поверх неё – трофейный пистолет («или как он у них там называется?»). Волк на мгновенье застыл.

– Да, да, и это только один из вопросов. Это ведь табельное оружие?

– Верно.

– Откуда оно у тебя?

– Ты сказала, что это один из вопросов, а где остальные? Кстати я так и не знаю, как тебя зовут.

– Да, тут ты прав, глупо всё, – девушка рассмеялась, шагнула к нему и протянула руку, – Кристина, можно Крис, иногда друзья зовут Ёлкой.

– Друзья? Это вдохновляет. То, что было вчера, точнее сегодня, это… что это?

– Это… ну, будем считать, что это каприз что ли, – может быть слабость. Не спрашивай меня, всё равно этого уже не отменишь! Лучше про тебя. Ты – сплошная загадка! Не пытайся заговаривать мне зубы. Всё не так! Вот, например, судя по костюму, – ты работаешь в НОК-центре?

– Да… в каком-то смысле.

– Но работники центра, как правило, не разгуливают по городу в спецкостюмах, кроме того, они не вооружены, кроме того, они не имеют привычки разъезжать на кроссовых мотоциклах по дорогам, тем более, – по городу. Это, не считая всяких мелочей.

– Типа?

– Типа того, что ты не имеешь достаточной сноровки в одевании комбинезона. Скажи хотя бы, как тебя зовут?

– Сергей.

– Серёжа, мне кажется, ты из буферной зоны, хотя я не понимаю, как ты сумел забраться так далеко.

– Я опасен?

– Очень! Но я почти два года проработала в буферной зоне… что у тебя случилось? Кто ты?

Сергей молчал, отвернувшись и глядя в окно. Она осторожно коснулась его плеча.

– Я помогу…

Он вздохнул и повернулся к ней. Наступил момент, когда логика должна была потесниться и дать место эмоциям.

– Слушай, Ёлка. Ты пойми меня правильно. Я просто не имею морального права обрушивать на тебя свои проблемы, – он взял её за плечи и заглянул в глаза. – Это всё очень серьёзно. Я зря вчера пошёл с тобой. В смысле, что я ни о чём не жалею, то есть, я, конечно… в общем, ты меня поняла. Будет лучше, если я исчезну, и ты просто забудешь, что ты меня видела. А ещё лучше – позвони в милицию сразу после моего ухода. Я поступил с тобой по-свински.

– Свинство, милый, это то, что ты сейчас делаешь.

– Я вернусь, когда выпутаюсь.

Она упрямо покачала головой.

– Слушай. Из мало информированных, но вполне достоверных источников мне известно, что при загадочных обстоятельствах погиб директор НОК-центра Майк Тор. Похороны сегодня в шестнадцать часов. Об этом сообщили все информцентры мира. Ещё сказали, что ведётся расследование. Так. А уже вечером я натыкаюсь на очень интересного человека верхом на спортивном мотоцикле, не имеющим даже банального трассера. Человек одет в спецкостюм, за поясом у него плохо спрятанный парализатор. Встречаю я его буквально в ста метрах от управления милиции! Подожди! Молчи! Причёска, состояние кожи; костюм в пыли и так далее… могу ещё продолжить. Могу рассказать ещё об упорных слухах, блуждающих по городу, что в НОК-центре провели какой-то жуткий эксперимент, из-за которого появились пришельцы и половина центра взлетела на воздух.

– Ну не половина, положим…

– Рассказывай, Серёжа… я знала, с кем связываюсь.

– Хорошо, слушай. Садись, история длинная… нет, пойдём, поедим, потом…

– Ты будешь есть и говорить!

– Слушаюсь! Хочу сказать сразу, – Майка я не убивал. Кстати, из парализатора убить можно?

– Что не убивал, я поняла. Успокойся, я слушаю. Из парализатора можно покалечить, но это вполне обратимо. Реабилитационный срок, в зависимости от дистанции, до нескольких месяцев, если, конечно, РИМ под рукой; если нет, – ещё дольше, но убить практически невозможно.

– Прекрасно! Значит, – я никого не убивал.

– Ты, что, уже и пострелять успел?

– Только один раз. Ладно, всё по порядку… я в последнее время всё рассказываю, рассказываю, – уже профессионалом стал.

Несмотря на профессионализм, Сергею понадобилось целых два часа, чтобы более или менее связно описать свои приключения. Крис слушала молча, внимательно и только нетронутая еда говорила о внутреннем напряжении. Никакой особой реакции на характер своего появления в этом мире, как ни старался Сергей, не обнаружил. Этот факт его несколько обескуражил, а затем навёл на определённые размышления. Погруженный в свои нелёгкие думы, он едва не проворонил риторический вопрос:

– Стало быть, – Вася… – проговорила Кристина, как во сне.

– В смысле?

– Василий Васильевич Зелёный – мой брат.

– Вот это номер… – Серёжка уставился на неё большими глазами. – Ну, теперь понятно, почему тебя Ёлкой зовут. Чем дальше в лес, как говориться, тем чаще ёлки… ёлки-палки! Ну и что ты намерена делать? Слушай, родители у вас – оригиналы, – сначала Вася и вдруг, – Кристина…

Сергей явно был не в своей тарелке.

– Мы, понимаешь, не совсем родные, – у нас разные отцы. Отец Васьки, – местный, погиб в буферной зоне. Вася тогда совсем маленьким был. Буферная зона только появилась, то есть тогда был официально определён статус государств буферной зоны… мой папа из Германии.