Нервничала ли я, подходя к кабинету мужа? Очень!

Потому что это была грань, тонкая, острая, как лезвие ножа. И только от Глеба зависело, перешагнем ли мы ее, окончательно разрушив наш мир, или сможем и дальше идти бок о бок.

В приемной место помощницы пустовало. Совпадение? Не думаю

Скорее Глеб отправил ее с каким-нибудь поручением, чтобы… Чтобы что? Не мешала разврату? Не подслушивала?

В груди екнуло.

Стоп! Это лишь мои фантазии, что там на самом деле – неизвестно.

Черт. Надо было валерьяночки бахнуть, прежде чем отправляться навстречу неизвестности. Теперь уже поздно.

Ладно, была не была. Как там говорят? Перед смертью не надышишься, а хвосты надо рубить за один прием, а не отрезать по маленьким кусочкам? Настало время разбираться со своим хвостом.

Стараясь не цокать каблуками, я приблизилась к двери. Прижала к ней противно подрагивающую ладонь, а потом склонилась, превратившись в одно большое ухо. Прежде чем врываться внутрь с перекошенным от ревности лицом, хотелось хоть что-нибудь услышать. Подготовиться, так сказать. А то вдруг там охи-вздохи…

Я прислушалась.

Сначала было ничего не понятно, потому что биение сердца и собственное надрывное пыхтение перекрывали все остальные звуки.

Пришлось вдохнуть глубо-глубоко, потом медленно выдохнуть. И так несколько раз, прежде чем я смогла успокоиться и расслышать голоса за дверью:

— Если еще раз увижу тебя на этом этаже, ты вылетишь отсюда так быстро, что и моргнуть успеешь, — глухо цедил Прохоров, — твой начальник тоже узнает, чем занимаются его сотрудники в рабочее время

И хоть было не очень слышно, стальные ноты в голосе не спутать ни с чем.

Он не просто злился. Он был в ярости.

— Ну я же…— блеяла какая-то девка, — я просто…

— Что ты?

— Я думала… мне показалось, что между нами было какое-то притяжение.

— Какое притяжение? Откуда? До этого дня и не замечал даже. Ноль. Пустое место.

— Ну как же… — мямлила она, вызывая стойкое желание треснуть чем-нибудь по макушке, — мы поднимались вместе в лифте, вы спросили, какой у меня этаж.

— Это называется вежливость, — жестко припечатал муж, — банальная, ни к чему не обязывающая вежливость. Какой дурой надо быть, чтобы рассмотреть в этом намек на что-то большее?

— Я все поняла. Извините. Можно, я пойду?

— Нет. Никуда ты не пойдешь, пока не скажешь, кто тебя надоумил сунуться ко мне. Ты ведь не сама до этого додумалась?

Молодец, Прохоров. Соображать начал. Видать, ситуация с Оленькой не только меня заставила сомневаться в людях.

Девка взбунтовалась:

— Вы не имеете права меня удерживать! Я… я… всем скажу, что вы сами меня пригласили и делали непристойные намеки. К жене вашей пойду!

— Не смей соваться к моей жене, — прогремело за дверью, так что я даже чуть присела от испуга.

Глеб разозлился окончательно. И чтобы не дать ему наговорить того, что в итоге может сыграть против нас, я решительно толкнула дверь:

— Ну, вот она я - жена, — с милой улыбкой, жёстко цокая каблуками, я вошла внутрь.

Девушка в расстегнутой блузке, из-под которой выглядывало красивое белье, испуганно вздрогнула и, будто ища защиты, юркнула за моего мужа. Еще и лапы свои когтистые ему на плечи положила, изображая близость.

А Глеб…

Надо было видеть, как перекосило Глеба. Он, как самый настоящий хамелеон, за секунду поменял окрас от багрового до белого, как простыня, и обратно. И выдал то самое, прекрасное, возвышенное мужское:

— Тань, это не то, что ты думаешь.

— Милый, ты понятия не имеешь, о чем я думаю, — я обвела взглядом кабинет, оценивая обстановку.

Глеб в своем рабочем кресле, на стуле с другой стороны стола лежит сумка цацы и грифельно-серый пиджак, который она небрежно повесила на спинку, торопясь оголиться перед моим мужем. На столе кофе со сливками.

Помощница прекрасно знает, что Глеб не любит такое сочетание. Он пил только очень крепкий кофе, без молока. Значит, эту кружку принесла не Людмила, а вот эта горе-соблазнительница.

— Позволите? — я забрала кружку, понюхала. Ничем особым не пахло, но я не обманывалась. Вряд ли Оленька настолько тупа, чтобы отправлять свою подельницу в бой с голыми руками, не снабдив веселыми таблеточками, — не возражаете, если я отправлю ее на экспертизу?

— Тань? — не понял Глеб.

Зато девка все поняла. Покраснела, как маков цвет, надрывно задышала, а потом и вовсе выпалила: