Ольга терпеть не могла детские магазины, у нее ничего сладко не екало и не замирало, при взгляде на крохотные распашонки и шапочки. Наоборот, в голове в эти моменты громко щелкал калькулятор, сообщая сколько еще денег предстояло выкинуть в трубу.

Вот за что ей все это?

Время от времени она заглядывала в социальные сети, чтобы узнать, чем там занимались Прохоровы. У Глеба аккаунта не было, у его мамонтихи тоже, но на страничке их дочери, куда Ольга заглядывала анонимно, нет-нет, да и появлялись интересные кадры.

Именно так Ольга узнала, что все семейство укатило в Эмираты. Ее чуть не разорвало, когда она увидела шикарный отель, море, дорогущий ресторан, всех Глебовских отпрысков и довольную жену.

— Сука!

Это она должна быть там! Нежиться в роскоши и пить коктейли на фоне закатов! Она, а не эти уроды! Ей это все больше подходило!

Ее затрясло. От злости, обиды и чувства ущемленной справедливости.

— Сука, сука, сука!

Она принялась метаться по убогой съемной однушке, разбрасывая все, что попадалось под руку.

— Сука! — зло притопнула Ольга, едва справляясь с бешенством.

В животе что-то щелкнуло, и по ногам хлынула вода.

Этого еще не хватало! Они, значит, там жопы на морях грели, а ей в роддом? Зашибись расклад, ничего не скажешь!

Она позвонила врачу и, получив указание срочно ехать в клинику, хладнокровно вызвала такси. То, что воды отошли на две недели раньше положенного срока, Ольгу не волновало. Как говорится, раньше сядешь, раньше выйдешь.

?????????????????????????? Родовой сумки у нее не оказалось — она была уверена, что в клинике ее обеспечат всем необходимым, и налегке отправилась в путь.

По дороге зачем-то еще раз посмотрела фотографии с отдыха Прохоровых и разозлилась еще сильнее.

Ничего, скоро все изменится. Она родит сына, и Глеб уже не сможет игнорировать ее, как прежде.

В клинику Ольга зашла с высоко поднятой головой. Пусть все знают, что она ни какая-то то там деревенщина, а женщина состоятельного мужчины, которая вот-вот родит наследника.

Уж что-что, а изображать из себя королеву она умела.

Ее встретили достойно и с уважением. Вышколенная медсестра проверила документы, спросила про вещи и, немного удивившись, что у Ольги с собой ничего нет, отвела в палату. Оттуда ее забрали в смотровую.

Женщина врач была строгой, но обходительной. Все, что нужно, посмотрела, помяла, послушала, вынесла вердикт, что родовая деятельность развивается нормально, и отправила обратно в палату «дозревать».

Сначала Ольге было не больно, и, лежа на удобной койке, она посмотрела пару серий нового сериала. Потом началось. Живот то скручивало так, что пальцы на ногах деревенели, то отпускало. Боль приходила по нарастающей.

Терпеть это она не собиралась и, когда врач в очередной раз пришла в ее палату, чтобы проверить, все ли в порядке, потребовала анестезию.

Ей отказали!

— Все идет хорошо. Необходимости в эпидуралке нет.

Как нет? Как?! Ей же больно.

Через некоторое время, уже ругаясь в голос и не сдерживая стоны, она снова потребовала укол, но сказали, что уже поздно.

— Тогда делайте кесарево! — приказала она, — прямо сейчас.

И снова отказ. Потому что, видите ли, операции проводят по медицинским показаниям, а у нее все в полном порядке и само идет как надо.

— Вы знаете, кто отец ребенка? — вопила она, — он в порошок сотрет. И вас, и вашу вонючую клинику!

— Да-да, — врач отстраненно кивнула. За долгие годы работы она чего только от рожениц не слышала. И угрозы, и истерики, и требования пристрелить, чтобы не мучились, — скоро придут потуги.

И они пришли. Ольга в жизни так не орала. Казалось, что внутренности разрываются в клочья, а между ног застрял целый арбуз. Хотелось только одного – чтобы этот кошмар поскорее закончился.

Когда раздался детский плач, она обессиленно упала на подушки и радовалась тому, что осталась жива. О том, во что превратился нижний этаж после таких упражнений, было даже страшно думать. Ей показали ребенка, она назвала имя – Гордей, и после этого облегченно прикрыла глаза. Наконец-таки можно было отдохнуть, после этого кошмара.

К счастью, клиника была хорошей, и никто не заставлял ее находиться в палате с малышом. Его приносили на кормление – чистого, ухоженного и не орущего – потом уносили. Поэтому она спокойно высыпалась и восстанавливала силы.

Кроме нее в учреждении рожали еще двое. Девушка ее возраста, и старая лошадь, лет сорока. Ольга сразу начала испытывать к ней неприязнь – уже на кладбище пора ползти, а она отпочковаться решила. Стыдоба.

Особенно ее бесило, что к этой бабище каждый день наведывался муж. Обычный такой мужичонка, интеллигентный, неброский. Явно без лишнего бабла. Как их вообще в такую клинику пустили?