Почему у нас так не получается? Почему сомневаемся, подозреваем, ревнуем, вместо того чтобы просто наслаждаться жизнью?

Слишком сложные вопросы. Слишком неприятные.

Да, мне потребуется время, чтобы снова встать на ноги и вернуть себе цельность. И я уверена, что процесс пойдет быстрее, если рядом будет Глеб. Он любит меня. Да что уж врать – и я его люблю, несмотря на то, что вытащил из меня километры нервов.

Но дело ведь не только в любви. Дело в доверии, и мы снова возвращаемся на исходные позиции, где меня распирало от внезапно обретенных комплексов.

Такой вот замкнутый круг.

К психологу что ли сходить? Может, поможет?

Или с подругами еще раз поделиться? Или с мамой?

Я понимала, что нельзя все держать в себе – однажды может сорвать резьбу, и тогда последствия будут крайне неприятными, но не могла заставить себя говорить. Ни с кем.

Почему?

Мне потребовалось несколько дней, чтобы ответить на этот вопрос самой себе.

Потому что хотелось проверить. Одна часть меня говорила, что это дурацкая идея, что если хочу остаться с Глебом, то надо идти наверх, а не сталкивать саму себя вниз. Надо дать ему шанс и идти дальше, не оглядываясь, как бы тяжело это ни было по началу.

Но другая я, зубастая, когтистая и чертовски подозрительная, хотела удостовериться в том, что все не зря. Что прощение в итоге не станет пустышкой, не обесценится из-за какого-то беса, тыкающегося в ребра и другие не столь твердые места. Она хотела убедиться, что выберут ее. Не на словах, а на деле.

Вдруг, несмотря на то, что в прошлый раз Глеба действительно подставили, на самом деле он очень даже не прочь вкусить запретного плода уже осознанно, по доброй воле. Вдруг сказав о разговоре Олесей, я попросту спугну его.

В этот момент я практически ненавидела себя. За то, что занимаюсь откровенной фигней, за то, что веду себя как мнительная истеричка, за то, что скатываюсь на тот уровень, на который никогда и ни при каких условиях не позволяла себе опускаться.

Это давило на меня, лежало неподъемным грузом на плечах, но я не могла себя перебороть.

Сука-Оленька добилась своего, посеяла такие семена сомнений в моей душе, что хрен вытравишь. И за одно это мне хотелось вздернуть ее на первом попавшемся столбе.

Неделю я провела в полнейшем смятении. Неделю не находила себе места и спорила сама с собой. Наблюдала за тем, как Глеб возился с дочерью, как старался ради нее, ради нас, и чувствовала, как уши начинало калить от уколов совести. А потом замечала, как в офисе в лифт входила какая-нибудь молодая девка в узкой юбке, обтягивающей тугую задницу, и снова зверела.

Это когда-нибудь кончится? Меня когда-нибудь отпустит? Или теперь всегда так будет?

Ответа на этот вопрос у меня не было. Я пребывала в подвешенном состоянии, мучилась, терзая саму себя противоречиями. То накручивала до самых небес, то успокаивалась и повторяла про себя, что еще немного, и все наладится.

Спасибо беременным гормонам, которые подливали масла в огонь, и от которых порой напрочь сносило кукуху.

В общем, сложное было время. Непростое.

Я металась из крайности в крайность, откладывала разговор по душам с мужем, собиралась с духом и в результате дотянула до того момента, когда Ольга и правда решила воплотить в жизнь свой коварный план…

Я была на небольшом производственном совещании, когда прилетела смска «знаешь, чем твой муж сейчас занимается?»

Ну ё-моё… Началось.

— Коллеги, прошу прощения, — сказала я, откладывая телефон в сторону, — я вынуждена прервать наше собрание. У меня небольшой форс-мажор.

Крохотный такой. Едва заметный. Подумаешь, и без того надтреснутая семейная жизнь снова подверглась испытаниям. Какая никчемная ерунда…

Судя по лицам, никто не расстроился. Только одна Марья Ивановна запричитала что-то насчет отчета, который она делала всю ночь.

— Не переживайте, никуда ваш отчет не пропадет, — с деревянной улыбкой заверила я ее, — как только я разберусь с проблемой, совещание продолжится. Я разошлю всем уведомления на корпоративную почту.

Не дожидаясь, пока сотрудники соберут свои вещи, я первая выскочила из переговорной и понеслась к кабинету мужа.

Эх, и бомбило меня изнутри. Эх, и крутило.

Бедный мой малыш, ему, наверное, очень тяжко расти внутри такой вздрюченной мамаши. Ну ничего, это последний раз, когда я позволила себе поддаться эмоциям. Дальше, вне зависимости от того, чем этот день закончится, все будет иначе.

Если Глеб подведет – я буду думать только о благополучии своих детей и самой себя.

Если нет – то я клянусь, что оставлю все переживания в прошлом, перестану себя накручивать и отпущу ситуацию.