Ей так и хотелось выкрикнуть: да разве это деньги?! Крохами какими-то откупался, в то время как его убогая жена, над которой он так трясся, жировала по полной? Катала на дорогих машинах, хозяйничала в элитном доме, рядилась в бриллианты и меха.

А ей что? Жалкую подачку, которой едва хватало на более-менее достойную жизнь, да пару брендовых шмоток в месяц. Это, по его мнению, справедливо? Э, нет! Хватит. Больше пунктом экономии она быть не собиралась. Она, между прочим, мать его будущего наследника!

— Вот. Это тебе, — с этими словами она выложила перед ним снимок и заключение врача.

А он даже не взглянул! Как смотрел на нее, сложив руки на груди, так и продолжал смотреть. И в его взгляде не было ни намека на тепло или интерес.

Это бесило. Так сильно, что Ольга стиснула свою сумочку и едва не сломала ноготь.

— Не собираешься взглянуть?

— Не тяни время. Коротко, своими словами! И на выход.

Она затолкала обиду поглубже и ласково произнесла:

— У тебя сынок будет. Ты рад?

Вместо радости он скрипнул зубами и отошел к окну. Встал там и, заправив руки в карманы, уставился на улицу.

— Глеб? — жалобно позвала Ольга. — Ну скажи что-нибудь. Я так спешила тебя порадовать. Поздравь, обними…

Он досадливо цыкнул и обернулся.

— Я уже говорил. Ребенок от тебя – это не то, о чем я мечтал. Если ты думала, что его пол имеет какое-то значение для меня – то нет.

— Но… — в ее глазах заблестели слезы. Она так хотела его порадовать, а он… Чурбан бесчувственный.

— Мне все равно, кто там, — он небрежно кивнул на ее живот, — и не жди от меня какой-то другой реакции. У меня есть дети, которых я хотел и которых люблю. К твоему приплоду это не относится. Я тебе об этом говорил раньше, и говорю сейчас.

— Он имеет такие же права, как и остальные! — взвилась Ольга.

Как ее бесила вот эта увлеченность Прохорова собственными детьми. Да она ему пяток таких запросто родит! Даже лучше! В сотню раз лучше. Без тошнотной половины генов со стороны его грымзы-жены!

— Все, свободна.

— Думаешь, что тебе так легко это сойдет с рук?

О, нет. Глеб так не думал. Он прекрасно понимал, что его проблемы только начинались. И дальше будет только хуже.

— Я запретил тебе и близко появляться в тех местах, где может быть кто-то из моей семьи. Так что проваливай.

Ольга сложила руки на груди и нагло ухмыльнулась:

— Не спеши, Прохоров. Я пришла тебе сказать, что нам с сыном нужна квартира. И если ты не хочешь огласки и того, чтобы твоя драгоценная женушка узнала о том, какой ты козел, то ты ее купишь. Достойный вариант я уже нашла.

Глеб снова скрипнул зубами и отвернулся. Пора было признать, что малолетняя дрянь держала его за яйца, и в ее власти было сломать все то, чем он безумно дорожил.

Вот она. Цена мимолетной ошибки. Всего раз поддался слабости и теперь барахтался по уши в дерьме.

Глава 5

Я не стала заезжать на подземную парковку и остановилась на уличной. Все равно надолго в офисе не задержусь – надо лететь на встречу к клиентам, поэтому пусть ласточка стоит под рукой. А я мигом, только папку нужную возьму и обратно.

План хороший, а вот воплощение подкачало.

Не нашла я нужной папки у себя в кабинете. Проверила везде – на столе, в столе, в шкафах, даже на подоконник глянула – нет и все.

— Не понимаю, — потирая бровь, я пыталась сообразить, куда могла запропаститься эта несчастная папка.

С беременностью и со всеми этими «радостными» новостями о том, что у мужа есть беременная любовница, я совсем расклеилась. Вроде ходила, что-то делала, а мысли как привязанные тянулись в ту сторону.

Еще дыра в груди пульсировала, не прекращая. Что бы я ни делала, она была со мной — на работе, в салоне у парикмахера, на встрече с подругами. Больно, конечно, но жить можно. И я собиралась жить! Полноценной жизнью, не утопая в сожалениях, страхах и одиночестве.

Я не одинока. У меня дети есть. Родственники есть. Друзья есть. Все они никуда не пропали с появлением лупоглазой глебовской подстилки.

Работа есть, увлечения, в конце концов.

Не заканчивается жизнь в такие моменты. Да, больно, да, страшно, да, до жути обидно за себя и растоптанную семью. Но разве это повод хоронить себя? Загонять в темную пещеру отчаяния и уныния? Нет…