И Глеб действительно сорвался.

Только не так, как ей хотелось.

— Как ты меня достала, — зарычал мужчина и, сдавив горло, впечатал в стену.

Ольга испуганно охнула и схватилась одной рукой за мужское напряженное запястье, а второй – за затылок, которым тюкнулась об стену.

— Что ты делаешь? Я жду ребенка.

— И это единственное, что останавливает меня от рукоприкладства. Я же предупреждал. Чтобы не смела лезть к моей семье! Что из моих слов тебе было не понятно? Какого хера ты прислала это моей дочери?!

Глеб был не похож на самого себя. На скулах играли желваки, в почерневших глазах – ничего, кроме ненависти. От прежнего сдержанного и спокойного мужчины ничего не осталось.

Впервые Ольга по-настоящему испугалась:

— Я не знаю, что это за фотографии! Не знаю. Я их не делала и никому не отправляла! — из глаз брызнули слезы.

Все должно быть не так! Почему все не так?! Какого черта они все ведут себя неправильно?!

— Глеб, пожалуйста, — захныкала она, — ты делаешь мне больно.

Он оттолкнул ее от себя, как будто она была чем-то гадким и зловонным, и отступил на шаг.

?????????????????????????? — За что ты со мной так? — простонала Ольга. — Я ведь просто люблю тебя …

Она потянула к нему руки.

Ну же, чурбан бесчувственный! Смотри, какая красивая несчастная девочка перед тобой! Утешай! Извиняйся! Заглаживай вину!

Однако вместо этого прилетело жесткое:

— Да когда ты наконец поймешь?! То, что один раз мой член каким-то невменяемым образом попал внутрь тебя – ничего не значит! — прорычал он. — Ни ты, ни твой ребенок мне не нужны.

— Глеб, — на Олиных ресницах дрожали крупные слезы, — ну зачем ты так? Мы с малышом…

— Единственно, что мне надо, это что вы были как можно дальше от меня и моей семьи, — жестко припечатал он, — время, когда я пытался предупредить тебя по-хорошему, уже прошло.

По-хорошему? Да у нее шишка на затылке будет от его «по-хорошему».

— Ты смеешь угрожать беременной женщине?

— Забыла поговорку? Это временно.

— И что ты тогда сделаешь? — Ольга с вызовом посмотрела на него. — Вывезешь в лес? Дашь лопату и заставишь копать самой себе могилу? А может, продашь в рабство?

Она прекрасно знала, что ничего из этого он не сделает. Потому что слишком воспитанный, правильный. Она потому и положила на него глаз на той вечеринке – потому что показался самым спокойным и адекватным. Добрым!

Только вот не ожидала, что таким жадным окажется. Да еще и на жене дряхлой помешанным.

— Я? О, не-е-ет. Полиция все прекрасно сделает без меня.

Ольга фыркнула:

— А давно ли у нас полиция наказывает женщину за то, что мужик трусы на месте удержать не смог? — хлестко ответила она.

Удар достиг цели, и Глеб чуть не зарычал от злости, но сдержался.

— За это нет, а за распространение неприемлемого контента среди несовершеннолетних и клевету – да.

— Не понимаю, о чем ты, — Ольга сложила руки на груди.

— Это, — он ткнул пальцем в фотографии, — статья. Мать той девочки, которой ты это прислала – написала заявление в полицию. Мы с женой тоже.

— Я понятия не имею, что это за фотографии!

— Тем хуже для тебя. Игры кончились, пеняй на себя. Еще раз попадешься на глаза – в довесок к тому, что есть, будет заявление о преследовании. Заикнешься о деньгах – заявление о вымогательстве.

С этими словами он ушел, а Ольга, едва дыша, стояла у окна и кипела.

Они там чокнулись что ли все? Какая полиция? Какие заявления?

Просто зла не хватало!

Костеря на чем свет стоит и этого крохобора Глеба, и его жену вместе с выпердышами, Ольга схватилась за телефон, чтобы сообщить Катьке о том, что эти идиоты выкинули.

Однако за миг до того, как набрать номер подруги, она остановилась и вместо этого вбила в поисковике «клевета, уголовная ответственность».

Прочитала, недовольно фыркнула. Содержание статьи ей не понравилось.

Потом ввела следующий запрос, про неприемлемый для малолеток контент.

Это понравилось ей еще меньше.

— Да ну. Ерунда какая-то.

Подумаешь, фотки прислали. Что такого?

Однако камень на душе становился все тяжелее. Это было не раскаяние и не стыд с чувством вины. Это были страх и возмущение.

Какой идиот все эти законы выдумывал? Что это вообще за бред? Срок за какие-то несчастные фотографии? Штрафы? Они там больные что ли все? Такие же чокнутые, как семейство Прохоровых?