Ветер, который все это время был моим верным спутником, неожиданно стих. Однако меня заколотило еще сильнее, чем прежде. Потому что трава проворно потянулась ко мне, ветви ближайших берез оплели тело, а цветы развернули свои бутоны ко мне.

Я почему-то думал, что Живень будет огромным полудеревом-получеловеком. Даже не принимая во внимание, что этот старый бог, эта верховная нечисть может быть далеко не антропоморфной. Только теперь, когда отступать назад было уже некуда, я вдруг понял, что все вокруг, включая землю, на которой я стою, — это и есть Живень.

Мне вдруг пришло в голову, что про меня давным-давно сложили песню. Еще задолго до моего рождения. И пел ее незабвенный Андрей Миронов в «Бриллиантовой руке». Достаточно лишь вслушаться в слова: «Весь покрытый зеленью, абсолютно весь, остров невезения в океане есть».

Ладно, согласен, океан немного не в тему. Зато все остальное подходило как нельзя лучше. Зеленью меня действительно накрыло с головой. Тонкие ветви берез, походившие на колючую проволоку типа «Егоза», в несколько слоев обвили туловище. Высокая трава, напоминавшая длинные толстые хомуты для стяжки кабелей, связала по рукам и ногам. Холодная земля, выступившая в роли магнита, притянула к себе.

Сейчас я напоминал первоначальный элемент из фильма «Человеческая многоножка». И не скажу, что был от этого в грандиозном восторге. В первую очередь, наверное, оттого, что неплохо помнил сюжет. Однако самое благоразумное, что я сейчас мог сделать, — не дергаться. Конечно, до того, чтобы расслабиться и получать удовольствие, было очень далеко. Но представлялось, что если начать сопротивляться, то выйдет себе дороже.

Во-первых, появилось четкое понимание, что если я дернусь, то ветви и трава сомкнутся на моем теле так, что попросту не выберешься. Во-вторых, Живню надо показать, что я положительный во всех отношениях персонаж. В лесу не мусорю, ветки не обрываю, лешачих не убиваю. Ладно, только ветки не обрываю и не мусорю. В общем, не замышляю ничего плохого. Что называется — если зашел в чужой двор, то не стоит пытаться утащить мангал. Особенно, если на крыльце стоит хозяин с ружьем. В-третьих… Я определенно помнил, что было в-третьих, но мысли почему-то ускакали вдаль. И возвращаться не собирались.

Потому что очень трудно сосредоточиться, когда тебе надо выстроить общение с неведомой хтонью, а ты даже не знаешь, с чего начать. К тому же, если колючие ветви березы сначала чуть царапали кожу, то теперь всерьез впились, будто бы даже желая не просто напиться крови, а намереваясь порезать туловище на несколько непропорциональных кусков. Странные у этого персонажа методы, Северная Пальмира ведь не особо близко, а замашки чисто питерские.

— Что за хтонь? — внезапно прозвучало совсем рядом.

Я даже не понял, на что был похож голос. То ли на шелест листвы, то ли на звон полевых цветов, то ли журчанье ручья где-то вдалеке. А, может, все сразу.

— Какая хтонь? — искренне растерялся я.

— Ты, человек, сказал: «Неведомая хтонь».

— Это такое уважительное обращение, господин… то есть, товарищ Живень.

— Я тебе ни господин, и не товарищ, — глухо проскрипел, будто ломали свежую, мокрую кору дерева, хозяин рощи. — Ты пришел ко мне, разбудил, и весь бурлишь, бурлишь, как молодой родник, из-под камня выбравшийся.

У меня сейчас жестко разрывало шаблоны. Начнем с того, что внешне я вообще не ожидал, что и тропинка, и лесок, в поле каждый колосок — окажутся Живнем. Сюда можно отнести еще и то, что начальник леших не исторгал из себя слова, которые сразу необходимо высекать в граните. То есть, от него не веяло вековой мудростью и всяким таким, чем должно веять от уважающей себя старой нечисти. Но это нормально. Что называется, мои ожидания — мои проблемы.

А вот что Живень вдруг прочитал мои мысли, неприятно удивило. Сложно выиграть партию, когда противник знает твои карты. Хоть бы кто-нибудь меня в последнее время приятно удивил. Конечно, лучше бы молодая девушка, но куда уж тут с моей-то везучестью.

И только после долгих секунд молчания до меня наконец дошло. Все эти колючие ветки — не способ ввести Мотю Зорина без абонентской платы в лесной БДСМ-клуб. Подобным образом Живень подстраивается под меня, читает.

Почему-то вспомнились слова ежовика про то, что старый бог зрит в корень человека. И артефакты и прочие уловки не помогут.

— Так вот кто тебя ко мне привел, — зашелестела под ногами трава. — Ежовик.

Ага, видимо, он читает не все подряд, а только то, о чем я сейчас думаю? Как там было в «Охотниках на привидения» — ни о чем не думай? Ага, легко сказать. У меня мысли хоть и не особо интересные, но рождаются постоянно. Так, надо просто увести разговор в сторону.

— Вы его знаете?

— Я каждую тварь, что в лес часто заходит, знаю. Так уж повелось. Теперь говори, чего пришел? Я с людьми давно дел никаких не веду.

— У тебя… у вас далеко отсюда в лесу лежит мертвец. В смысле, лич, не знаю, как правильно его назвать на старославянском…

— Старославянском, — засмеялись бутоны-колокольчики, стуча на ветру друг о друга. — А мы с тобой на каком разговариваем? Знаю, что нежить там лежит, которая когда-то нечистью была. Да что с того?

— Нежить-нечисть?!