Оказывается, когда ты сначала стоишь в коленно-локтевой позе, а затем споришь с Живнем на своих двоих — все это не так холодно. А вот стоит лечь — зуб на зуб не падает.

К тому же меня тут же оплела со всех сторон трава, скрывая наготу. Я старался не думать, что таким образом Живень меня трогает. Захотелось даже крикнуть: «А вы точно не католический священник?».

Однако в какой-то момент все изменилось. Я почувствовал идущее от травы тепло, словно меня облачили в какую-то плотную одежду. А после тело распалось на множество кусочков. Я стал каждой травинкой в отдельности и вместе с тем частью чего-то общего — опавшим листом в лесу, обгрызанной зайцем веткой кустарника, сухим поваленным деревом. Я и был лес, могучий, старый, мудрый, хранивший в себе много силы и тайн.

Солнце всходило надо мной, ягоды наливались цветом, на широких листьях папоротника появлялась роса. Каждый день, из года в год, из века в век. Пока вдруг светило не застыло в зените, сорвавшаяся капля не повисла в воздухе, хищник не замер в испуге, почувствовав мое присутствие.

И время потекло вспять. Сначала медленно, будто я жил задом наперед. Затем быстрее, как фильм на затертом видаке, когда включаешь перемотку. Следом появлялись лишь отдельные кадры.

Я видел, как ходит по лесу древний глуховатый леший. Не тот добряк, похожий на человека, а трехметровый старик-увалень, покрытый мхом и грибами, при появлении которого разбегались даже волки.

Я видел как далеко, на самом краю владений Живня, появилась однорубцовая нежить. Лешачиха, которой судьбой было предначертано погибнуть от руки рубежника, решившего поменять правила. Он просто воспротивился тому, что у каждого есть «свое право». В том числе похищать детей, а вместо них подсовывать полена.

Я рассмотрел совсем молодого батюшку, которого назначили верховодить дальними землями. Видел его деревянную неуверенную походку, наглую нечисть — ежовика, превосходящего рубцами нового лешего, их перебранки.

Исчезали знакомые лица, на их место приходили непонятные образы.В какой-то момент я почувствовал, что даже не успеваю понимать, что именно происходит. А потом… потом все остановилось возле большой поляны, стоящего в отдалении зеленого дерева и трех фигур…

В Лес ходило много человеков. Кто-то забредал сюда нарочно: по грибы, травы, ягоды, набить мяса и пушнины. Другие оказывались внезапно — по воле случая и собственному неразумению, блуждая и плача среди высоких деревьев.

Как и зачем во владениях Леса очутились эти трое — было непонятно. С одной стороны чудилось, что они не намеревались здесь оказаться. С другой — уж слишком был спокоен и уверен в своей силе главарь человеков.

Лес осмотрел его глазами зверей и птиц: необъятных размеров двуногий, от каждого движения которого веяло опасностью. Казалось, сама земля подрагивала, когда он наступал на нее. Изуродованное шрамами лицо напоминало грубоватую маску, а нос, кончик которого оказался скошен острой железной палкой, постоянно принюхивался.

Его помощник, невысокий человек с огромной торбой за спиной, будто бы не уступал ему по мощи, но та сила была другой. От гиганта веяло яростью, злостью, в движениях сквозила порывистость и резкость. Шаги же коротышки напоминали робкую поступь опытного оленя. Тот знал, что его рога остры, ноги крепки, но все равно опасался возможного присутствия хищников.

Третий человек оказался и вовсе малышом даже по сравнению с коротышкой. Он брел позади гиганта, бряцая цепями и уронив массивную голову на впалую грудь.

Лес смотрел недолго. Зрение — слишком слабый метод изучения мира. Для птиц троица казалась яркой разноцветной композицией с изогнутыми очертаниями, волки видели двуногих, отдающих пронзительной синевой, белки… Вот разве что на белок и можно было положиться, да только есть ли им дело до того, что творится внизу? Они мечутся по ветвям, роняя припасенные орехи и ругая нерадивых детей.

Другое дело запах. Как только троица ступила на мягкий ковер травы, Лес сразу услышал аромат человеков. И мог рассказать целую историю о каждом.

От гиганта несло свежей кровью, железом, немытым телом и смертью. Это был невероятно опасный, но вместе с тем понятный человек.

От коротышки, точнее его короба, смердело цветами, мочой, травяными маслами, цитрусами, тухлыми яйцами — да много чем. Почему именно смердело? Потому что все запахи были скрыты в этой крохотной коробочке и максимально сконцентрированы. Коротышка не понравился Лесу больше остальных. Лес не любил непредсказуемость.

Лобастый малыш оказался самым интересным среди всех. От него веяло дальними незнакомыми землями, песком, которого нет в этом мире, невероятной чистоты водой и ветром, какой можно найти только на вершине самых высоких гор. И лес узнал это существо. Потому что оно было не человеком.