— На экране вы можете видеть перстень из музея, который был похищен после начала учебного процесса. Если у вас есть как-либо информация, где он может находиться, у кого и по какой причине — просьба сообщить. Если он был взят кем-то из студентов — к нему не будут применены меры. Вы только начинаете вливаться в непривычную вам среду и пытаетесь обуздать способности, так что мы с пониманием отнесёмся, если шалость зашла слишком далеко. Вернув перстень, вы ничем не рискуете.

— А что за перстень-то вообще? — уточнил кто-то из серебряных. — Может, вам обыскать чёрный корпус?

Этот ехидный комментарий вызвал шквал негодования в нашем секторе. Возмущение, оскорбления и пожелания пойти облапать свою мамочку (а то и ещё чего похуже) посыпались как из рога изобилия. Даже скромница Руби присвистнула, когда Терр посоветовал комментатору завалить хлебало.

Секретарь, понимая, что реакции студентов вышли из-под контроля, попыталась этот контроль вернуть, начав смещать фокус внимания на то, что никто ничего не знает, и что следует быть внимательными и дружелюбными, пока виновные не будут найдены. И отметила, что, возможно, это всё недоразумение, и перстень затерялся при транспортировке.

После этого собрание объявили завершённым. Ректор произнёс напутственную речь и пожелал всем удачи в расследовании дела о пропавших студентах.

Чёрный кот с браслета принёс уведомление, что в личных сообщениях появилось письмо от администрации. Ко всем просмотренным материалам был предоставлен доступ.

Расходиться мы не спешили, настроение у всех было подавленное. Руби прижала папку с рисунками к груди, словно щит, и уткнулась в неё подбородком.

До аллеи шли молча. Терр напряжённо сопел, Шен просматривал что-то в своём браслете. А я уткнулся взглядом в то, что видеть не хотелось.

Джонни Персиваль-младший в компании своих извечных подпевал стоял, прислонившись к фонтану, и с вызовом смотрел на нас.

«Да как же ты достал уже, сученыш!» — в сердцах подумал я, понимая, что стоят они тут не просто так.

И не ошибся.

— Эй, ты, красноволосая! — абсолютно никого не стесняясь произнёс Джонни. — Не ты, случайно, колечко украла, а?

Руби зарделась от смущения и злости.

— Поговаривают, ручки у тебя шаловливые. Можешь мелочёвку всякую по карманам у честных людей собирать. А я б нашёл твоим ручкам лучшее применение, — сально ухмыльнулся он и подмигнул.

— Твою мелочёвку в штанах она и с микроскопом не разыщет, — огрызнулся я, понимая, что в очередной раз этот тупоголовый хлыщ лезет на рожон.

Ядовитый Арни ощетинился иголками, будто это его достоинству был отвешен «комплимент», а здоровяк — покрылся бородавчатой бронёй.

— Что? За свою мелочёвку тоже переживаете? — подключился Терр.

— Да не, то они конкуренции не хотят, не желают делиться мелочёвкой своего лидера ни с кем другим, вот и насторожились, — остроумно нашёлся Шен.

— Да не напрягайтесь! Мы без микроскопов, — зафиналил я, и мы все начали ржать. Даже Руби, кажется, улыбнулась.

Но беда пришла откуда не ждали. Сзади нас обступило ещё несколько человек. Один из золотых, трое из серебряных. Засада.

«Расширил, значится, свой кружок», — подумал я, оценивая соперников.

Шансы были неравны. Семеро против трёх, Руби в расчёт не берем.

— Что, трое на трое не вытянуть, решил ещё народа позвать? Не по-пацански, — пристыдил я.

Один из серебряных ткнул Руби в плечо, и она выронила папку.

Я развернулся, собираясь отвесить наглецу оплеуху, но Руби преградила путь рукой.

Такого мы не ожидали. И шайка Джонни тоже.

Разъярённая девушка медленно повернулась к Джонни и вкрадчиво произнесла:

— Всё, что сейчас происходит здесь, записывается на мою новенькую портативную видеокамеру, которую я прикрепила к кармашку пиджака. — Она постучала пальчиком по камере-прищепке. — Это попадёт в эфир быстрее, чем вы успеете сказать ещё хоть одну гадость мне или моим друзьям.

Джонни занервничал. Прихвостни из ближнего окружения остались неподвижными, но боевую броню потихоньку начали ослаблять.

— Я ничего не крала! И если ещё хоть кто-то обвинит меня в этом, будет отвечать за клевету. Я свои права знаю.

Тот, что выбил папку у неё из рук, выкрикнул ей в спину:

— А если твоя камера упадёт и разобьётся. Что тогда ты запоёшь, а?

Она резко и эффектно развернулась на каблуках, чтобы запечатлеть его лицо.

— А что ты скажешь, если узнаешь, что всё прямо сейчас копируется на жёсткий диск планшета моего друга серебряного сектора? А? — и пытливо уставилась ему в глаза.