Покинув первую просторную комнату, зашли в ближайшую дверь. И попали в спальню. Огромная, застеленная покрывалами кровать так и манила испробовать, насколько мягкий у неё матрас. Хотя слой пыли, защищавший её словно магическим щитом, намекал, что ничем хорошим это не кончится. Даже если никто из нас не страдал аллергией, пачкать белоснежные рубашки не входило в планы.

— Ой, — вырвалось с губ, когда почувствовал, что пламя стало нестабильным и начало обжигать руку.

— Гаси, его становится всё сложнее удерживать… — прокомментировала Ляся, поняв, что испытываю дискомфорт. — Мы уже привыкли к темноте, фонарика хватит.

Ещё какое-то время мы неловко потоптались на пороге, осматривая убранство комнаты, и пошли дальше.

Следующая комната оказалась более привлекательной. Это был кабинет, в котором накрытым плёнкой оказался только письменный стол.

— Не знаю, что мы ищем, — произнёс я, — но если что-то важное и есть в этом здании, то это вскоре всего находится здесь.

— Нам бы Мел найти, — задумчиво напомнила девушка. — Но тут мы её вряд ли найдём. Никаких следов присутствия или борьбы. Даже следов на толстом слое пыли под ногами не видно.

— Но мы же не уйдём отсюда, не покопавшись? — уточнил я.

— Конечно! Врождённое любопытство этого не простит.

Мы аккуратно стащили плёнку, чтобы не поднять слой пыли вверх, но Ляся всё равно начала чихать. И пока она приходила в себя, я проверил ящики стола. В верхнем лежали книги учёта, в среднем нашлись футляр под сигары и прочая сопутствующая атрибутика, а в нижнем — стопка разнообразных документов.

— Как думаешь, это кабинет кого-то из предков ректора?

Она помотала головой, указывая на портрет позади меня.

— Это Уолтер-Джек Тейлор. Тот, у кого предки ректора выкупили земли. Вернее, не у него самого, а у государства. Сразу после того, как сам Тейлор был взят под стражу и вскоре скончался в тюрьме.

— Скончался в тюрьме? Но почему?

— Дело тёмное. Большую часть замяли, скрыли и попытались отбелить. Но слухи всё равно ползли, а журналисты не стеснялись строить догадки и раздувать мрачную загадочную историю богатенького старого извращенца. Он, скажем так, очень вольно обращался с женщинами определённой профессии. И некоторых из них так и не нашли. И страшно представить, скольких не искали.

— Хочешь сказать, что Школу Героев построили там, где было поместье серийного убийцы?

— Ты смотришь на это как обыватель, уж прости, — бесстрастно произнесла она. — Земли ушли с молотка за копейки. А строить кампус дело затратное. Уверена, будь у моего отца задача провернуть нечто подобное, он поступил бы так же. Бизнес есть бизнес.

Лясю я недооценил. Под личиной скромной сдержанной девушки крылся расчётливый предприимчивый мозг акулы, несклонной к сантиментам. Возможно, дочь бывшего мафиози и должна быть именно такой. От генетики не уйдёшь.

К своему удивлению, понял, что такая часть её личности совершенно меня не отталкивает. Может, даже, наоборот, притягивала холодностью и нежеланием переводить всё в драму.

— Предки ректора были помешаны на легендах о Героях и были уверены, что в их роду был кто-то одаренный Печатью. Они мечтали отстроить академию супергероев еще пару сотен лет назад, и, как и многие другие, были уверены, что случится это совсем скоро. Были предпосылки, предзнаменования, но, как ты видишь, мы появились только сейчас, когда уже абсолютно все предзнаменования воплотились.

Я решил не уточнять, о каких именно предзнаменованиях идёт речь, и сосредоточился на истории этого места.

— А почему сейчас об этом никто не вспоминает. Я имею в виду, о прежнем владельце и его мутной истории?

— То дела давно минувших дней. И всех сейчас интересуем мы, а не какие-то страшные байки, которые можно рассказывать у костра. Тем более, как и упоминала раньше, детали дела засекречены, грязных подробностей не так много. А мы — как на ладони. И куда интереснее, чем старый психопат.

— А ты неплохо разбираешься во всём этом.

Она хмыкнула.

— Дела моей семьи тоже частично засекречены. Тут надо понимать, что если у тебя есть связи, то тебя, может, и прополощут в системе правосудия, но лишнего никому не расскажут. Особенно журналистам, которым только повод дай всё переврать, преувеличить и извратить. Так что мой дед хорошо приплатил кому надо за анонимность в своё время, поэтому отцу было сильно проще перейти на законные рельсы, когда он перестраивал свою Империю. И пусть я тогда была слишком мала, чтобы понимать, что происходит, кое-что всё-таки запомнила, а кое в чём разобралась уже позже. Но, как видишь, такие как Джонни, всё равно припоминают мне грехи моего семейства. От прошлого не отмоешься добела, даже если постараешься.