– Он её сам высадил… плечом, безо всякой пушки… пушка! Он сам, как танк… господи, как мне… стой, Ёлка! А ты откуда…

Крис уже не слушала. Последние слова Вольфа догнали её возле лифта. Снова длинная поездка, – теперь наверх; снова целый ураган страстей. Правда, теперь в урагане мелькнул маленький лучик, – он вышиб плечом металлопластовую герметичную дверь! Так, наверное, чувствовали себя, – беспокойство и гордость вперемешку, – женщины в каменном веке: мой мужчина победил медведя! Лучик сверкнул и погас, – не время и не место!

Вася стоял возле оружейного шкафчика, левой рукой прижимая к уху шлем. Правой он, довольно неуклюже, вставлял магазин в автомат. Сейчас это был автомат Кристины, но дома у него был точно такой же. И автомат, и его хозяин были известны в буферной зоне и там они были на своём месте, но здесь, в краю более ста лет не видевшем войны, они выглядели вызывающе, нелепо, просто мерзко! Крис передёрнуло от этого зрелища и… испугало. Она двигалась к стоящему к ней спиной капитану медленно, с явным усилием переставляя онемевшие ноги. Его голос звенел в ушах, смысл слов проходил мимо сознания. Это был набор команд, бессмысленных и диких в мирное время. Они вызывали почти физическую боль, и разум едва вспомнив их значение, отвергал их, как что-то противоестественное… «охват», «пост»… и это всё против него! Такого нежного, такого сильного и… слабого в то же время. Благородство всегда беззащитно! Всё против Сергея Волка! А ведь он просит только об одном, – «…я не хочу бегать»! Неужели Василий его не понимает, – они ведь так похожи!

Словно выстрел прозвучало последнее слово капитана:

– Действуй!

Вася бросил шлем на полку и, наконец, вогнал магазин в гнездо. Крис не обладала талантами Волка в части бесшумного передвижения, а нервы капитана были, что называется на пределе. Мгновенный разворот. Ствол направлен прямо в лоб! Чуть выше мушки – холодные глаза… всего доли секунды. Лицо Васи стало удивлённо-растерянным.

– Крис?

– Ну, что же ты? – Глаза Ёлки подозрительно заблестели, голос вздрогнул, – стреляй! Ты же хотел стрелять? Всё правильно, зачем думать? Зачем разбираться? Проще взять автомат… ты всё знаешь, всё решил. Осталось только нажать на курок. Ты ведь так хорошо стреляешь! Тем более, что твоя мишень даже не вооружена…

– Но…

– Молчать! Таким, как ты место в буферной зоне. Там ты в два счёта сколотишь себе банду!

Крис наступала на капитана, вколачивая фразы, как гвозди. Вася невольно пятился, испуганно глядя на взбешённую сестру круглыми глазами и выставив вперёд согнутую в локте руку, словно защищаясь.

– Ёлка прекрати! Ты что несёшь? Боекомплект травматический. – Капитан, наконец, остановился.

– Я несу? – Крис вырвала автомат, коротко размахнувшись, влепила Васе пощёчину и… расплакалась, точнее разревелась.

Вася, уже собравший было силы и аргументы для гневной отповеди совершенно неуправляемому ребёнку, каким он, по привычке считал сестру, снова растерялся. Это случалось с ним всегда, когда ему приходилось видеть её слёзы. После окончания кризиса твёрдости духа он всякий раз твёрдо обещал себе, что это было в последний раз, но ни разу не сдержал обещания. В ту самую секунду, когда он страшным усилием заставлял себя посмотреть на покрасневшие глаза и нос Ёлки, внутри что-то срабатывало и нервы, не уступающие по прочности силиконовым канатам, вдруг, теряли свои выдающиеся качества, превращаясь в ватные пряди. Тогда в груди у него появлялось мягкое и пушистое, что успокаивало дыхание, расслабляло мышцы. Руки начинали ему мешать, и хотелось провалиться куда-нибудь в тартарары, лишь бы не видеть этого душераздирающего зрелища.

Вася, проклиная судьбу за очередное испытание и благодаря её за то, что подчинённые не видят его слабости, потоптался на месте, потом с опаской освободил левую руку Ёлки от оружия. Положив автомат на столик он, сурово нахмурившись, подошёл к сестре и осторожно обнял её за плечи... попытался обнять. Крис оттолкнула его руки, и звенящий голос перекрыл вялые междометия капитана.

– Убери свои руки! Не дотрагивайся до меня.

– Да не собирается его никто убивать! – удалось, наконец, вставить капитану.

– Вы его уже убиваете! Ты начал делать это с того самого момента, как только попытался его арестовать по совершенно надуманному обвинению. Не возражай, – я знаю твои аргументы! Не важно, откуда. Презумпция невиновности… ты забыл про неё. Невиновность… доказательство невиновности вытекает из простейшей альтернативной мотивации. Ты притянул факты за уши. Это не доказательства, – это банальный предположительный ряд. То, что ты сделал, – просто результат низкого профессионализма. Ты зациклился на стандартах преступных кругов буферной зоны, а время Волка – совершенно другое, – Крис на секунду прервалась, села в кресло, стряхнула со столика автомат, – Я видела Вольфа; то, что с ним произошло, – на твоей совести. Волк действует исходя из своих представлений о законности, нравственности, справедливости, наконец! Эти законы отличаются от современных, но это не значит, что они хуже… ниже наших. Просто другие… И он защищается! Он находится в состоянии постоянного стресса. Сначала переход, потом авария, потом смерть Майка Тора. Теперь ты. Вы что, хотите его добить? Ты считаешь, что ему мало досталось? Ты себя на его место пытался поставить? Что ты творишь?

Зелёный смотрел в сторону и молчал. Она тоже замолчала, осторожно, нервными движениями пальцев стряхивая невысохшие слезинки с уголков глаз и украдкой поглядывая на брата. Тот застыл в немного нелепой позе, словно оцепенел, потом задумчиво произнёс, будто самому себе:

– Сергей Шерхану морду набил. Его к РИМу увезли.

– Салох с ним был? – Осторожно спросила Крис.

– Нет, он в НОК-центре, вместе с Иваном и Кудринкой.

– Шерхан ведь не свидетель – он что здесь делает? И что, за Иван?