— Приятно это слышать. Да, признаюсь, это был я, — в глазах мага играли искорки смеха. — И это я настоял на том, чтобы сюда привезли Вас, а не вторую девочку. Предупреждая Ваш вопрос, вовсе не потому, что Вы способнее, а потому что от Вас там никакого толку.

— Спасибо за лестный отзыв! — кисло улыбнулась девушка. — Я и без Ваших слов знаю, насколько мало умею. Даже врожденные способности развить не смогла!

— Просто не нужно стараться быть всегда во всем первой, занимайтесь тем, что у Вас хорошо получается.

— И кого мне отравить? — с серьезным лицом поинтересовалась она. Видя, что он не понимает, пришлось пояснить: — Я сильна в травах и неплохо готовлю яды, знаю несколько десятков. Увы, в остальном я для Вас бесполезна!

— Приберегите Ваш талант отравительницы на потом, а сейчас заканчивайте со своим туалетом и приходите на общее собрание: Олаф введет всех вас в курс дела.

Хуже насмешек Гая могут быть только ночные дежурства. Несмотря на принадлежность к слабому полу, Зара несла их наравне со всеми, в полной мере ощущая на себе пугающую магию ночи.

Плотная завеса тьмы обволакивает со всех сторон; кожей ощущаешь безграничность окружающего тебя пространства. Ни единого огонька, ни единого светлого пятна, за которое можно зацепиться взглядом, только теплящийся за спиной костер, который нужно постоянно подкармливать валежником.

Мир вокруг дышит опасностью, любой шорох заставляет вздрогнуть, в панике оглядеться по сторонам, в десятый раз проверить крепость защитного заклинания.

А за тобой следят, невидимые глаза, затерявшись среди густой травы, пожирают взглядом каждую клеточку твоего тела, выжидая, пока ты расслабишься, потеряешь бдительность. Мнимые и реальные, дети тьмы населяют влажный ночной воздух, стремительно ускользая из поля зрения.

Напрягая все органы чувств, пытаясь первой уловить невидимое движение, Зара по периметру обходила лагерь. Все спали или делали вид, что спали, и только ущербная луна была ее молчаливой собеседницей.

Подбросив пищу костру, девушка присела в кругу света.

Дежурство протекало спокойно, медленно близился рассветный час, а вместе с ним наваливался на веки сон.

Глотнув немного бодрящего напитка (нечего и думать, что выдержишь всю ночь без сна на одной силе воли, не утратив бдительность), Зара еще раз лениво обвела взглядом окрестности.

Совсем скоро ее день рождения, только подарков в этот год она не получит, во всяком случае, не сейчас, придется потерпеть до Айши. Да, самым большим подарком для нее станет, если они смогут поймать этих проклятых фрегойев. Девушка никогда их не видела, но искренне ненавидела, хватило и рассказа Апполины.

Она, было, совсем успокоилась, когда на задворках сознания мелькнула мысль — движение. Сбросив с себя паутину дремы, Зара встала, напрягла зрение и слух. Ничего, вроде бы не изменилось, та же пустошь, те же холмы на горизонте, но ведь она что-то почувствовала.

Шелест ветра…

Тело среагировало быстрее, чем разум осознал, что никакого дуновения в штиль быть не может. И слава богам, а то бы Зара осталась лежать со сломанной шеей.

Своему подсознанию следует доверять, если оно говорит тебе, что вокруг лагеря бродит чужой, то он существует.

Что бы это ни было, оно пронеслось в нескольких дюймах от нее; на миг сверкнули в темноте красные глаза, чиркнули воздух острые когти.

Понимая, что геройствовать бесполезно, тем более ей, прослушавшей лишь начальный курс защиты от темных сил, девушка открыла рот, чтобы поднять тревогу, но не успела: темноту пронзил чей-то истошный крик.

— Она совсем идиотка? Даже предупредить об опасности не смогла! — бесновался Дуган.

Хаос, поднятый ночным гостем, поднял на ноги весь лагерь, начисто заставив позабыть про сон.

Первое, что увидела Зара, вслед за остальными метнувшись на крик, была самая огромная нечисть, которую ей приходилось видеть. Наполовину рысь — наполовину ехидна, с оскалившейся, лишенной волосяного покрова мордой, она вцепилась в бедро бедняги Герхарда. Не обращая внимания на град заклинаний, которые насылали на нее перепуганные до смерти пятикурсники в исподнем (не до приличий, когда на кону человеческая жизнь), нечисть с остервенением терзала плоть жертвы. Рубины глаз были наполнены ненавистью, когти-ножи пытались достать подобравшихся слишком близко спасателей.

Герхард, как он здесь оказался посреди ночи? Ну да, глупый вопрос, вышел по нужде и попал в лапы убийцы.

Передернутое судорогой лицо, залитая кровью одежда, оголенная на пару дюймов кость — а он все еще держался, мужественно сражаясь с превосходящим силой противником.

Вот один из юношей ударил чудовище столпом огня; оно на миг отскочило, щелкнув страшной пастью с двумя рядами зубов. Слегка присев, лапы нечисти упруго оттолкнулись от земли. Пятикурсник с трудом увернулся, но когти все же по касательной прошлись по его плечу, легко, будто бумагу, разодрав куртку. Морщась от боли, юноша тут же сотворил еще одно заклинание, но на этот раз тварь не обратила на него внимания: рубины ее глаз были прикованы к скорчившемуся у палатки телу. Молниеносное движение — и оно снова было у неё в зубах.