Герцог стоял один на крепостной стене, приветствуя Дейлта-Раксо со всей теплотой, допустимой при его сдержанности, выслушав от последнего извинения за вчерашнюю «чрезмерную выпивку».

— К сожалению, должен кое в чем признаться, — сказал он.

— Слушаю, ваша светлость…

— Как только ты явился, я заподозрил тебя в предательстве.

Дейлт открыл было рот, чтоб ответить, но герцог махнул рукой в перчатке:

— Можешь не доказывать свою невиновность. Я получил донесение от шпиона при тепендианском дворе с подтверждением, что ноги твоей в Тепендии не было после таинственного исчезновения год назад.

Стивен повесил голову:

— Милорд, я в отчаянии.

— Не упрекай меня, Раксо. Всем известно, что ты ищешь максимальной выгоды, а Тепендию очень интересуют последние события в Бенделеме. Настолько, что она засылает на нашу территорию летучие отряды, которые захватывают моих вассалов.

— Зачем?

Герцог надулся от гордости.

— Затем, что Бенделема процветает. Ты сам кругом видел богатый урожай. Везде, по обыкновению, скудный, кроме Бенделемы.

Дейлт этого не знал, но все равно кивнул. Значит, только на Бенделеме собирают второй обильный урожай. Интересно.

— Наверно, вы освоили новые методы земледелия и Тепендия их хочет украсть, — предположил он.

— Больше того, — кивнул герцог. — У нас появились новые способы хранения продуктов, новые способы сева… Когда вновь придет голод, мы победим Тепендию не мечом и огнем, а едой! Голодающие тепендианцы побегут от своего господина, Бенделема расширит границы.

Дейлт собрался заметить, что если тепендианцы захватят бенделемских вассалов и завладеют секретами, то голода нигде больше не будет. Но герцог мечтал об империи, а простому наемнику не всегда стоит опровергать имперские мечты. Поэтому он промолчал, пока герцог созерцал горизонт, которым вскоре надеялся завладеть.

Остаток дня прошел в праздной ловле слухов, и к обеду Стивен убедился в одном: корабль разбился или приземлился на той самой поляне, которую он осматривал несколько дней назад. Было известно еще кое-что, но жители Бенделемы хранили секрет про себя — «правда, мы видели падавший свет, а больше ничего не знаем».

Антон предложил Дейлту то же почетное место, и он покорно уселся.

Когда прозвучал тост за герцога, сделал крошечный глоточек из кубка.

— Каков вердикт, Пард?

— Тот же самый.

— Не понимаю, в чем дело. Почему меня не опаивают ни за завтраком, ни за полдником, а только за обедом?

— Нынче ночью попробуем разобраться.

Поскольку сегодня Антон фокусов не выкидывал, трудно было найти способ избавиться от вина с добавленным снотворным. Наконец, он решил вновь притворно свалиться на стол, опрокинув при этом кубок в надежде скрыть тот факт, что проглотил лишь несколько капель.

Уронив на столешницу голову, внимательно прислушался.

Прозвучал голос Антона:

— Долго это будет продолжаться, отец? Если его каждый вечер опаивать, он обязательно заподозрит неладное.

— Долго, раз ты поселил его здесь, а не в солдатских казармах! — сердито крикнул герцог. — Недопустимо, чтобы он шатался вокруг во время ночных церемоний. Чужак не должен знать о божестве!

— Ладно, — мрачно буркнул Антон. — Завтра я его отправлю в казармы.

— Не обижайся, — смягчился отец. — Я знаю, он твой друг, но божество важнее наемника.

— Кажется, я вполне понимаю, что представляет собой упомянутое божество, — заявил Пард, когда Дейлта-Раксо тащили наверх.

— Мозг? Я сам догадался. А как он общается с ними? Образец к этому не приспособлен.

— Зачем ему общаться? Достаточно того, что он с неба свалился.

— Недостаточно. Мозг ничуть на божество не похож. Он должен был вступить в контакт с местными жителями, прежде чем они его обожествили. Иначе падение корабля стало бы очередной детской сказкой, которую рассказывают у костра.

Точно так же, как прошлой ночью, его завалили в кровать, дверь заперли снаружи. Он выждал несколько долгих минут, пока за дверью не установилась полная тишина, после чего сунул в замочную скважину дубликат ключа. Настоящий ключ выпал с другой стороны на каменный пол с кошмарно громким звоном. Впрочем, дело тем и ограничилось, поэтому Стивен повернул свой ключ и выскользнул по коридору на лестницу, ведущую вниз, к обеденному залу.

Там было пусто. Даже посуда после обеда не убрана.

— Куда все подевались? — пробормотал он.