Шрифт:
Он фыркнул:
— Женщины во Вьетнаме? Вы что, белены объелись?
— Мистер Уолш, я хочу, чтобы вы знали…
— Помолчите-ка.
Мистер Уолш подошел к заколоченному окну, рядом с которым стоял металлический стол, весь заваленный бумагой, пепельницами и грязной посудой. Порывшись в куче конвертов и журналов, он вытащил какой-то листок.
— Нате, читайте, — сказал он, протягивая ей телеграмму. — Три дня назад сюда заявились два урода в форме. Они сказали, что мой сын умер. Сбит. Где-то в Анкли. Или Анки. Да и какая, к черту, разница?
Фрэнки начала читать.
С прискорбием сообщаем, что капитан-лейтенант Джозеф Райерсон Уолш погиб в бою.
— Эти уроды пишут, что останки не сохранились. Так что праздник определенно не понадобится, — сказал мистер Уолш.
Фрэнки не могла вдохнуть.
— Этого… не может быть…
— Может.
— Но…
— Уходите, дамочка. Нечего вам здесь делать.
Она повернулась, вышла из грязной мастерской и забралась в «жука».
Телеграмма подрагивала в руках.
С прискорбием сообщаем.
Рай. Она вспомнила, как он нес ее в барак… вспомнила, как он прилетел, только потому что переживал за нее… их первый поцелуй… ночь на пляже Кауаи, где он показал, что такое любовь. Боюсь, я буду любить тебя до самой смерти…
Рай. Ее любимый.
Погиб.
Фрэнки не помнила, как вернулась домой. Она припарковалась на стоянке родителей и удивилась, когда сквозь слезы увидела, где находится.
Оставив ключи и не закрыв дверцу, она вылезла из машины. Вошла в дом и прямиком направилась к себе в комнату. В гостиной играла музыка — Пэт Бун, любимый певец мамы, пытался утешить и успокоить ее своим голосом, но Фрэнки его едва слышала.
Прошло всего несколько часов с тех пор, как она прочитала эти слова — погиб в бою, — но казалось, что горе длится уже целую жизнь. Целую вечность.
Она забралась на кровать, в одежде и обуви, откинулась на стопку подушек у изголовья и уставилась на розовые рюши балдахина.
Скорбь затуманила мир, опустила на глаза плотную хлопковую вуаль. Фрэнки так оцепенела, что даже не поняла, когда в дверь спальни начали стучать.
— Уходите, — сказала она.
Дверь открылась. На пороге с неуверенной улыбкой стояла мама. Именно так они смотрели друг на друга все эти дни, но теперь Фрэнки было все равно.
— А вот и ты…
Фрэнки услышала собственный крик, она знала, что так делать не следовало, но остановиться уже не могла. Когда мама дошла до кровати, гневный крик сменили рыдания.
Мама села рядом и стала поглаживать ее волосы. Долгое время она ничего не говорила, давая ей выплакаться.
Наконец Фрэнки повернулась и позволила маме себя обнять.
— Что случилось? — спросила мама.
— Во Вьетнаме я влюбилась. — Фрэнки судорожно вздохнула. — Его вертолет сбили. Он погиб на боевом задании. — Она посмотрела на маму: — Почему я не знала?
— Ты не говорила, что там у тебя есть друг… — тяжело вздохнула мама. — О, Фрэнсис…
— Вы и слышать о войне не хотели.
Фрэнки ждала, что мама вспомнит какую-то мудрость, поделится опытом, скажет хоть что-то — убедит, что есть ради чего жить дальше.
Мама ничего не сказала, только погладила ее по голове и прижала к себе.
Фрэнки чувствовала, что сердце замедляется, останавливается, что в мире без Рая оно не сможет биться, только не в ее теле, которое стало ей чужим.
В коридоре послышались шаги.
В дверном проеме появился отец, в одной руке он держал портфель, в другой — почту.
— Ее друга сбили на вертолете, — сказала мама.
Папа охнул и ушел, закрыв за собой дверь.
Фрэнки все плакала и плакала, сжавшись калачиком в маминых руках.
В нас стреляют.
Бах-бах-бах.
В борт «хьюи» попадает яркая искра. Пулеметчик стреляет в ответ, вертолет резко виляет влево, затем вправо, почти делает пируэт.
Еще один выстрел. Искры. Пулеметная очередь в ответ, а потом громкий взрыв. Хвост вертолета отламывается и падает в джунгли. Еще один взрыв, на этот раз — топливный бак. Вертолет окутывают пламя и дым, он падает.
Из джунглей поднимается столб дыма и пламени, деревья в огне.
Фрэнки просыпается, она еще в объятиях кошмара, ей кажется, что она во Вьетнаме, видит, как сбили Рая.
Мир постепенно приобрел очертания.
Она в спальне, над головой балдахин из розового тюля, а на тумбочке шкатулка с балериной на крышке.
Прошлая ночь была ужасной. Кошмары не прекращались. Она смутно помнила, как бродила по темному дому, курила, боялась заснуть.
Оцепенение, тяжесть в теле и еще больше в сердце. Она встала, но что делать дальше?
Просто встала и стоит.