Я поздоровался с Вероникой.

Она промолчала в ответ. Как же это в её стиле! Вот же шутница.

Вероника манипулятор, ее молчание каким-то образом влияет на атмосферу в кабинете, пыль и катышки с одежды завихляются у кондиционера и танцуют в косом луче света. Я наблюдал, как Вероника долго копается в своей сумке, из которой она достаёт целую горсть упаковок. Она пристально читала, прищурив глаза. Мелипрамин. Анафранил. Пиразидол. Все это антидепрессанты. Такими препаратами кормят при классической депрессии. Но я вижу ее насквозь: Вероника даже не принимает все эти таблетки, а носит их так на всякий случай, чтобы все видели как ей плохо. Сейчас она воспринимает то, что ей пришлось оказаться в окружении тупых, серых людей, как некое печальное недоразумение, которое надо перетерпеть.

Вдруг: Вероника прервала мой глубокий анализ, начав рассказывать мне об одном нашем знакомом. Точнее о её знакомом, который ходил в нашу группу. Я сделал вид, что якобы видел его, но на самом деле не помню. Я и так почти всех здесь знаю, но с именами у меня всегда было туговато.

— Помнишь в нашу группу ходил Антуан? – тихим голосом промолвила Вероника.

— Антуан? Да-да, помню. (На самом деле я не помню)

— Он повесился вчера, – Вероника сказала это таким бездушным и бесцветным голосом, таким голосом словно говорил робот, который был запрограммирован лишь изъяснятся, но не сочувствовать.

— Это ужасно. Интересно, с чего это он вдруг? – Спросил я. Но на самом деле я солгал, мне вовсе не интересно, мне вообще плевать, наверняка еще больше, чем ей.

— Понятия не имею. Говорят, что в последнее время он странно себя вел. Он писал стихи.

— Стихи? – Я так и знал. Он скрытый гомосексуалист! Теперь все стало на свои места.

— Ага. Он писал стихи, да так, что рассудок помутился. Странно, что он это сделал, ведь он был женат, имел двух детей. Да и у Антуана был диагноз Дисфория. Наверноe.

Мне так хочется закурить, меня буквально одолевает табачная жажда.

Так вот; скажу вам честно, я не особо и удивился. Мне плевать на Антуана!

Когда заключенный пишет стихи на стене своей камеры, то это нормально, здесь нет ничего такого, и когда этот же заключенный вешается в своей камере, здесь тоже нет ничего такого. (Cуицид, это лучшее на что способен человек).

— Эммануэль, может быть вы и начнёте? – Спросил коварный мозгоправ.

— Что? В смысле? Кто? Я что ли? Ну-у, знаете, я вообще-то тут занят немного.

— Да что вы, давайте-давайте, не стесняйтесь, начинайте... – Говорил мозгоправ.

— Нет-нет, док. У меня голова болит, давайте я последним буду. – Ответил Я.

— Вы уверены, Эммануэль? Вы самый странный мой пациент. По жизни, вы шизоид, бездельник, латентный гомосексуалист, карп и кто-то еще. У вас особый случай, я сам точно не могу его определить, у вас что-то вроде "НИГРЕДО"?

Мои бессловесные сигналы презрительно игнорируются, и вот я не выдерживаю.

Меня задело, что он говорит обо мне так, словно на мне можно уже поставить крест.

— Я не странный! Я самый обычный человек. У меня сегодня просто голова болит.

— Послушай. Твои усы?! Ты не хочешь сбрить их? – Прошептала Вероника.

— Нет, не хочу. А что? – (Ну-у, и на кой черт я переспросил, пожалею же потом)

— Они меня раздражают, они похожи на обвисшие макаронины. Или на рыбьи усы, как у карпа. – Вот же сука! Да уж. Я знаю, что мне не стоит злиться на все то, что она говорит. Знаю, но все равно злюсь.

* * *

Вечером мы с Вероникой вернулись в мою съемную квартиру.

— Ты знаешь, мне начинает надоедать эта психoподдержка. Как же это невероятно уныло. Так бесит , – Сказала она, поспешно снимая свои ботинки.

— Мне она никогда не нравилась. Я хожу туда просто потому, что мне это посоветовали. Ну и еще ради сладостей.

— Пойди и сбрей усы, тебе они не идут. Хватит делать вид, что ты француз, это нелепо.

— Не...а. Предложи что-то по лучше.

Как же обидно! Ей лишь бы корейских смазливых парней на блюде подавай.

— Ну, ты и надменный. Ну, что ж, у меня и в правду есть идея лучше. Она нагло завалилась на мой диван, и откуда- то у нее в руке появился пакетик с травой.

— Эй, откуда у тебя это? Ты же знаешь, как я отношусь к этому…

— Хватит быть таким занудным, жизнь и так уныла, так ты еще и пытаешься лишить меня того немного удовольствия, что у меня есть!

— С каких это пор ты стала так часто курить траву?

— С тех самых.

— Это просто вредно для здоровья, да и ты должна, наконец, серьезно задуматься о…

— Не-не-е надо! Просто заткнись.

— То есть как это заткнись?

— Не говори, и все. Оставь меня в блаженном неведении.