Босс, не обнаружив на лице пленника ни восхищения, ни, даже, удивления, был, видимо, оскорблён. Он поджал губы и дёрнул головой вверх, – получилось совсем по-мальчишески. Сергей подумал даже, что у него не закончился период подросткового самоутверждения: остался с пленником один на один, даже связать его не потрудился, а ведь знает, что стоило бандитам захватить его. Может, правда, есть скрытая охрана? Он даже огляделся по сторонам, но босс снова заговорил:

– Да, парень, шуму из-за тебя поднялось очень много, но шум этот бестолковый, потому что никто не знает, как ты сюда попал… и не узнает. Да-а… некому будет рассказывать, ни как попал, ни даже где это — здесь. – Он быстро посмотрел на Сергея, проверяя реакцию, но реакции не было, и он начал злиться, – Если ты думаешь, что все тут задрожали, когда узнали, что у тебя золотое брюхо, то ты зря на это надеешься! Золотобрюхие сейчас землю носом роют, но от этого ничего не будет, кроме грязного носа, а потому они покричат и замолкнут, а ты сдохнешь! Да, сдохнешь, и я сам за этим прослежу! Ты, что, не слышишь, что я тебе говорю? Или штаны со страху обмочил?

Босс рванулся к нему через комнату, остановился, глядя на Волка снизу-вверх. Его буквально трясло от злости; над верхней губой застыли мелкие капельки пота. Переводчик сделал своё дело и на фоне змеиного шипа, издаваемого бандитом, бесцветно прозвучало:

– Я выпущу твои золотые кишки и скормлю тебя червям… Ты боишься… этого все боятся… и ты тоже боишься.

Правая рука бандита плясала в нескольких миллиметрах от рукоятки пистолета. Если бы он только знал, насколько близко был от смерти!

Прошипев в лицо Волку заклинание о страхе, бандит довольно быстро успокоился, видимо убедил себя в том, что его боятся. Так, наверное, ему было привычнее, а потому и спокойнее. Утерев пот рукавом камуфлированной куртки, и победоносно посмотрев на Волка, он продолжил говорить относительно спокойным голосом, хотя и растерял цельность своей эмоциональной речи.

– Сеньора жить хочет… у нас сейчас не лучшие времена. Обычно мы мелочью не занимаемся, но, если нужно, мы можем и до открытого боя дойти. Хм… Она подпишет некоторые документы, а пока погостит у меня. Она обязательно подпишет, иначе у меня тут восемнадцать человек, а женщин мало… Я не знаю, как ты с ней оказался в одной машине, – она должна была быть одна, но тебе не повезло, – ты нам не нужен. Деньги, которые за тебя заплатят, слишком горячие. Но ты можешь купить себе жизнь. Ты будешь работать на меня. Мне сейчас нужен инженер, а ты, похоже, хороший инженер, раз из-за тебя такой шум. Тебя будут хорошо кормить, будешь гулять по лагерю, если ты будешь хорошо работать, я даже дам тебе женщину. Конечно, ты попробуешь сбежать, но я поиграю с тобой в эту игру… ты хороший боец. Возможно, месяца через два, когда закончишь работу, ты сможешь убежать, если я разрешу … Ты убил одного, и ещё одного пришлось пристрелить. Хорошие бойцы не соглашаются сразу. Сейчас тебя уведут, утром тебя вызовут, и ты согласишься, если нет, – тебя будут бить. Из своей камеры ты сможешь посмотреть, как тебя будут бить, – у нас есть хорошие мастера. Лучше нам будет договориться…

– Минуту, – решил вставить слово Сергей.

– Нет.

– Ты забыл поинтересоваться моим мнением.

– Я ничего не забываю, а твоего мнения просто нет. Я тебя ставлю в известность. Завтра ты скажешь «да», – или ты его скажешь сразу, или тебя сначала побьют.

– Как тебя зовут?

– Обычно меня зовут Полковник.

– Ты знаешь Либича?

– Либича? – Полковник внимательно посмотрел на напряжённо застывшего Сергея и медленно проговорил, – и об этом поговорим тоже. Когда работу сделаешь.

Вскоре Сергей снова оказался в своей камере, где его ждал обед, лесенка у окна и небольшая ширмочка с дверкой.

«Ну вот, – сподобился, – туалет установили, или, как там? Параша! Так будет вернее. Значит что-то не так просто. Полковник, похоже, в растерянности и просто не знает, как со мной поступить… ну и чёрт с ним!»

Сергей быстро управился с обедом и не без удовольствия прихлёбывал кофе (от всего остального он удовольствия не получил) когда за окном раздались женские крики и какая-то возня. Всё это покрывала грубая брань. Память услужливо подсказала: «…ты сможешь увидеть, как тебя будут бить…». Душа ужаснулась и исчезла, – её место в груди сразу занял тяжёлый камень. Потом пришло негодование, пришли мысли, пришло желание отомстить, но в этот момент он себе не принадлежал. Ещё несколько минут назад он называл себя человеческим именем и вот уже нет воли, нет чувств, – они убиты; есть только руки, прижатые к стеклу и широко открытые, словно остекленевшие глаза на побледневшем лице. Каждая микросекунда того, что он увидел, навсегда осталась в его памяти жестокой раной… всё! До последнего мгновенья, до последнего движения уже практически мёртвого тела.

Сергей, с трудом сгибая одеревеневшие ноги, спустился с лесенки и присел на кровать. Одна, только одна мысль прорвала калейдоскоп из крови, криков, хрипа:

«Почему я не убил эту сволочь?»

Глава 35

Шаги.

«Двое. Ну, давайте ребята, со вчерашнего дня вас жду…»

Охранники были новые. Видимо, полковник боялся, что Сергей сумеет с ними договориться, или по другой причине, – Волку было безразлично. Его план был прост и логичен. Возможно, стоило подождать, прикинуться паинькой, усыпить бдительность, но Полковник тоже не дурак, – наверняка подстрахуется. Покалечит, например, – с него станется! В любом случае, – ждать невыносимо.

«Узнают разницу между цивилизованной зоной и двадцатым веком… даже, если ничего не получиться, двоих-троих я прибью…»

Он попытался представить себе это… прислушался к самому себе… В памяти всплыло судорожно вздрагивающее тело, которое волокут за ноги по земле.

«Прибью». – Чётко и ясно повторил мысленно Волк. Сердце билось ровно.

– Подойди к решётке. – Голос охранника был лишён интонаций.

– Привет, ребята! Вы, что, – плохо выспались?

– Не болтай. Руки через решётку. Не так, – в одну дырку.

На запястьях щёлкнули наручники. Начало было не очень хорошим. Сергей уже начал волноваться, но в остальном почти ничего не изменилось. Бандиты видимо решили, что пленник деморализован. Раньше времени начинать не пришлось.

Его втолкнули в кабинет Полковника. Дверь за спиной захлопнулась. Полковник смотрел на него, склонив голову набок, – изучал.

– Видел?

Молчание.

– Значит видел. Ты расслабься, – тебе пока ничего не угрожает… пока ты не скажешь…, но ты ведь не скажешь? – Полковник гаденько улыбнулся.