Лишь когда от усталости начали заплетаться ноги, а перед глазами заплясали цветные пятна, перешли на шаг, но и после, двигались еще некоторое время, пока окончательно не обессилели. Дойдя до очередного расширения, где проход образовал подобие пещерки, Шестерня остановился, махнул рукой.

– Привал.

Зубило с Бегунцом, словно только этого и ждали, распростерлись на полу, тяжело дыша и жадно хватая ртами воздух.

Сглатывая слова, и давясь воздухом, Бегунец пролепетал:

– Насилу ушли. Я уж думал... не сможем.

– А мне нравится, - оскалившись, прохрипел Зубило.
– Сколько в деревне сидели - ничего интересного. А тут - целое приключение!

От сильнейшего желания последовать примеру помощников зудело в черепе, но Шестерня превозмог слабость, чинно опустился у стеночки, проворчал:

– Поменьше бы таких приключений. А лучше - вовсе обойтись.

– Но ведь мы ушли, ушли!
– воскликнул Бегунец с подъемом. Не выдержав распирающих чувств, приподнялся, но тут же снова лег, раскинулся, впитывая сладостный холод камня.

Вытряхнув заплечный мешок вершинника, Шестерня отыскал кошель, раскрыл, тщательно осмотрел содержимое. Удостоверившись, что все на месте, спрятал назад, сказал с удовлетворением:

– Что ж, все в порядке. А то, что ушли... Так могли бы и не уйти. Уж больно твари шустрые. К тому же, еще не поздно. Вполне могут нагнать.

Зубило сдвинул брови, проворчал:

– Пусть нагонят. Мало не покажется.

– То-то я смотрю, ты бежал - аж пятки сверкали, - хихикнул Бегунец.
– Едва догнал.

– Мастер сказал бежать, вот и бежал!
– защищаясь, огрызнулся Зубило.

Бегунец перевел взгляд на Шестерню, сказал с восторгом:

– Наш мастер, каких поискать! Я бы ни в жизнь не догадался хмелем плеснуть.

– Я бы тоже не догадался, - признался Шестерня.
– Да вершинник сболтнул лишнего.

Зубило сел, сказал мстительно:

– Поди, не думал, что так все обернется. Вот и трепался, бестолочь.

– И почему они так хмеля боятся? Непонятно, - произнес Бегунец мечтательно.

– А остальное понятно?
– усмехнулся Зубило.

Бегунец закинул руки за голову, сказал в раздумье:

– Остальное можно объяснить. Ну слепые, с кем не бывает, ну место шерсти иглы. Гм... тоже ясно. Уродились такими. Ну белого цвета... Тут и подавно ясно. Почти все, что в пещерах живет, белое.

Шестерня поинтересовался с улыбкой:

– А то, что силы немеряно, одного втроем не перетянуть, тоже понятно?

– Конечно!
– Бегунец сел, заговорил возбужденно: - Это вроде игл - тоже уродство. Порой, бывают такие, вроде и не велики, а силы не занимать. У нас в деревне такой был. Камнями ворочал, какие и двое не сдвинут. Зубило, помнишь?

Шестерня покивал, сказал с усмешкой:

– А в глотку заглянуть не довелось, когда челюсти разевают?

– А что там, в глотке?
– спросил Бегунец с опаской.

Зубило сверкнул глазами, прошептал:

– Глянем, обязательно глянем!

– Только прежде штаны снимите, - посоветовал Шестерня.
– Чтобы после сушить не пришлось. А вообще, пустое это. Вершинник говорил, нет таких больше, да и не было никогда.

– Это как?
– откликнулись парни хором.

– Да вот так.
– Шестерня пожал плечами.
– Он не вдавался, а я не спрашивал. Но, так понял, не нашего мира это звери.

– А какого?
– побледнев, прошептал Бегунец чуть слышно.

– Чужого.

ГЛАВА 4

Парни втянули головы в плечи, испуганно заозирались. Стены надвинулись, а темнота вокруг показалась враждебной, наполненной угрозой и опасностью. Шестерня же и бровью не повел. Пошарив в заплечном мешке, отыскал горшок, откупорив, опрокинул в рот. Сглотнув пару раз, отнял от губ, сказал с досадой:

– Вот ведь ушастое племя. Нет, чего нормального, воды налил!

Затянув, и забросив мешки на плечо, Шестерня поднялся. Глядя на него засобирались и парни. Судя по кислым лицам и неверным движениям, засобирались без особого энтузиазма. Но, память, что где-то неподалеку рыщут жуткие чудовища, и впечатления от разговора помогли обойтись без вопросов.

– Куда пойдем?
– Зубило встал напротив, взглянул вопросительно.

– Вперед.
– Шестерня мотнул головой.
– Позади делать нечего.

– Быть может, лучше вернемся?
– спросил Бегунец осторожно.
– Пройтись по окрестным селеньям, закрыть тропы. Думаю, твари досадили не только нашей деревне.