И, заслыша зов заклятий,

Как родные голоса, —

Обратила ты к Гекате

Тьмой зажженные глаза.

Слыша смутный зов заклятий,

Бледным светом залита,

Обратила ты к Гекате

Помертвелые уста.

В жажде ласки, в жажде страсти

Вся ты — тайна, вся ты — ложь.

Ты у лунных сил во власти,

Тело богу предаешь.

В жажде ласки, в жажде страсти,

Что тебя целую я!

У Астарты ты во власти,

Ты — ее, ты — не моя!

1904

Владыка слов небесных, Тот,

Тебя в толпе земной отметил, —

Лишь те часы твой дух живет,

Когда царит Он, — мертв и светел.

Владыка слов небесных, Тот,

Призвал тебя в свой сонм священный:

Храня таинственный черед,

Следишь ты месяц переменный.

Приходит день, приходит миг;

Признав заветные приметы,

Ночному богу тайных книг

Возобновляешь ты обеты.

Приходит день, приходит миг:

Ты в сонме жриц, в нездешнем храме,

Целуешь мертвый, светлый лик

Своими алыми губами.

Ты миру нашему чужда,

Тая ревниво знаки Тота.

И в шуме дня тобой, всегда,

Владеет вещая дремота.

Ты миру нашему чужда,

Где слепо властвует Изида.

Меж нами — вечная вражда,

Меж нами — древняя обида!

Октябрь 1904

Вновь тот же кубок с влагой черной,

Вновь кубок с влагой огневой!

Любовь, противник необорный,

Я узнаю твой кубок черный

И меч, взнесенный надо мной.

О, дай припасть устами к краю

Бокала смертного вина!

Я бросил щит, я уступаю, —

Лишь дай, припав устами к краю,

Огонь отравы пить до дна!

Я знаю, меч меня не минет,

И кубок твой беру, спеша.

Скорей! скорей! пусть пламя хлынет,

И крик восторга в небо кинет

Моя сожженная душа!

Январь 1905

Опять душа моя расколота

Ударом молнии, и я,

Вдруг ослепленный вихрем золота,

Упал в провалы бытия.

С победным хохотом, товарища,

Лемуры встретили меня —

На пепле старого пожарища,

В дыму последнего огня.

«Ты — наш! — вскричали в дикой нежности, —

Ты наш! и в безднах вечно будь!

Свободный дух предай мятежности,

Тропы лазурные забудь!»

И мне от жгучей боли весело,

И мне желанен мой костер,

И небо черный полог свесило

На мой полуослепший взор.

17 ноября 1904

Кто нас двух, душой враждебных,

Сблизить к общей цели мог?

Кто заклятьем слов волшебных

Нас воззвал от двух дорог?

Кто над пропастью опасной

Дал нам взор во взор взглянуть?

Кто связал нас мукой страстной?

Кто нас бросил — грудь на грудь?

Мы не ждали, мы не знали,

Что вдвоем обречены:

Были чужды наши дали,

Выли разны наши сны!

Долго, с трепетом испуга,

Уклонив глаза свои,

Отрекались друг от друга

Мы пред ликом Судии.

Он же, мудрый, он же, строгий,

Осудил, не облича.

Нас смутил глухой тревогой

Смех внезапный палача.

В диком вихре — кто мы? что мы?

Листья, взвитые с земли!

Сны восторга и истомы

Нас, как уголья, прожгли.

Здесь, упав в бессильной дрожи,

В блеске молний и в грозе,

Где же мы: на страстном ложе

Иль на смертном колесе?

Сораспятая на муку,

Давний враг мой и сестра!

Дай мне руку! дай мне руку!

Меч взнесен! Спеши! Пора!

10 — 11 декабря 1904

Связанные взглядом,

Над открытой бездной

Наклонились мы,

Рядом! рядом! рядом!

С дрожью бесполезной

Пред соблазном тьмы.

Взоры уклоняя,

Шепчешь ты проклятья

Общему пути, —

Зная! зная! зная!

Что тесней объятья