– Как зеленая стройка соотносится с вырубкой реликтового леса?

– Вы вводите своих зрителей в заблуждение. Речь идет о территории, подлежащей рекультивации. Мы обязательно высадим новые деревья и озаботимся созданием рекреационных зон. Это стандартная практика для такого рода проектов. Реликтовые леса вне опасности. Никто бы не выдал разрешения на строительство в пределах природоохранных зон. Думаю, я удовлетворила ваш интерес. Простите, но я вынуждена вернуться к работе.

– А что вы скажете о новой работе Странника?

– Скажу, что она прекрасна. Как и все работы этого таинственного художника. К сожалению, у меня пока не было возможности увидеть ее своими глазами.

Повернувшись к журналистам спиной, я распрямила плечи и двинулась обратно к вагончику.

– С кем из администрации вы коммуницируете на тему происходящего? – бросила я, заходя внутрь.

– Да с кем?! Они же все морозятся, Дарья Михайловна. Никто даже трубку не берет…

Ну, еще бы они брали. Он что, не в курсе, что сейчас все прослушивается? Может, спросить, где он прикупил свои розовые очки?

– Значит, отвезите меня в администрацию.

– Да нет там никого! Макаров еще во вторник ушел на больничный…

– Ну, есть же у него ИО или какой-то зам?! Везите, Василий Николаевич. Не будем терять время.

В итоге после получаса агрессивных переговоров мне удалось добиться встречи с замом какого-то зама. Толку от этого было немного – нам ясно дали понять, что пока вокруг нашей ситуации не утихнет шумиха, ждать помощи не стоит. Но, во всяком случае, мне было о чем отчитаться перед начальством. И никто бы не смог попрекнуть меня тем, что я ничего не сделала. Естественно, от полученных новостей генеральный в восторг не пришел.

После я отзвонилась еще и Вавилову.

– Черте что! Такой проект! Я на него год жизни угробил. Если стройка встанет…

Да понятно. Этого никому не хотелось. Разве что местным да всяким там мировым звездам, ага, подогревающим общественное недовольство. Впрочем, если честно, я готовилась к худшему. Думала, меня тут линчуют. Уж не потому ли, что на меня нагнал страха Архип? Надо бы расспросить о нем Надежду Дмитриевну. Кто он, что он, чем занимается?

– В общем, похоже, мне придется несколько задержаться.

– Ага. Давай.

Это все, что он мог мне сказать? По привычке хотелось возмутиться, а потом… Потом я поняла, что не испытываю на этот счет никаких негативных эмоций. Может, это и к лучшему. Побуду одна. Подумаю, что не так с моей жизнью, и как это исправить.

Сунув трубку в карман, я вернулась в пропахший дешевой «пахучкой» салон Нивы прораба.

– Отсюда далеко до той скалы?

– Тут повсюду скалы, – хлопнул глазами тот.

– Я имею в виду скалу с граффити.

– А, так нет. Тоже хотите глянуть?

– Хочу.

– Тогда надо поторапливаться. Вот-вот стемнеет. Это недалеко от дома, где вы остановились.

– Правда? Отлично. Тогда это будет конечная точка. А там можете быть свободны.

Вероятно, потому что день и впрямь догорал, зевак на месте не обнаружилось. И это было… как откровение. Только я. Только эта пронзительная работа. Наверное, такие ощущения можно испытать в Лувре, каким-то чудом очутившись наедине с портретом Моны Лизы, к которому в обычный день не пробиться. Водя глазами по выверенным линиям изображения, я испытывала настоящий священный трепет. Как когда-то давным-давно, когда увидела работу Странника впервые. Его рисунок настолько совпал с моим тогдашним настроением, что я разрыдалась… С тех самых пор Странник стал для меня почти родным человеком, как бы глупо это ни прозвучало. В его творчестве я находила отдушину. Пробовала даже ему писать, прокачивая свой английский. Что для скрытной меня было само по себе подвигом. Но он так ни разу мне и не ответил. Я же… Я, наверное, этого и не ждала. Иначе бы я вряд ли нашла в себе смелость или желание писать ему дальше. А так я писала. Словно это был мой дневник.

Зябко поежившись, я достала телефон и сделала несколько фотографий. Выбрала одну – самую лучшую. Выставила у себя в сторис, отметив Странника. Зачем? А хрен его знает. Пока возилась, на округу опустилась кромешная темнота. Я не успела привыкнуть к тому, что здесь это происходило почти мгновенно.

– Ты еще здесь?

Архип!

Адреналин ударил прицельно в голову.

– Господи, ты меня напугал. Что ты тут делаешь?!

– А ты?

– Вот. Любуюсь.

– М-м-м…

– Что, даже не спросишь, и как мне?

– Зачем?

Я распсиховалась. Своими односложными ответами он постоянно ставил меня в тупик.

– Например, для того, чтобы поддержать беседу, как принято в нормальном обществе.

– И как тебе?

Он надо мной издевался, да? Я сцепила зубы так сильно, что хрустнуло за ушами.

– Великолепно! А тебе?

– Нормально.

– Нормально?! Да ты знаешь, что последняя картина Странника на бумаге продалась на аукционе…

Я резко осеклась. Потому что откуда, господи, ему было знать? Или же…