Доктор, заржав как конь вышла из каюты, я же остался сидеть на не заправленной койке в расстроенных чувствах. Вот же стерва, весело ей, а мне что теперь делать?

Вестовой, безусый юнец в сером свитере и черных, широких штанах, заправленных в резиновые сапоги и правда ждал меня в коридоре. Стоит паскудник и с Иркой разговаривает! Конкурент мать его за ногу нарисовался. Это может быть единственный лучик света в этой страшной тьме, куда меня кинула судьба. Только я могу её вы…, э, то есть ей высказать своё восхищение!

– Ты что ли тут на капитана шестериш? – что бы принизить соперника в глазах моей музы, сразу надо ставить его на место. Тут целый штурман перед ним стоит, а он жопой ко мне повернулся!

– А в ухо? – не торопясь и с достоинством поворачивается ко мне паренёк, смотрит мне в глаза с прищуром и рисуясь сплёвывает на палубу. Зря он так, бесшумно, как дирижабль заграждения, из процедурного кабинета выплывает доктрина и смачно втыкает ему леща, от чего гордый и крутой мачо улетает и втыкается головой в переборку.

– Ты что это Митька, засранец этакий, совсем охамел! Ты какого … тут плеваться вздумал?! Тут тебе что? Конюшня?! Взял тряпку и вымыл пол!

– Да я… – с трудом отлипает от стены держась за ухо вестовой, но договорить не успевает, второй подзатыльник уносит его в другую сторону. Вот это правильно, не рой другому яму, сам туда попадёшь, хотел в ухо? Получите и распишитесь.

– Ира! Отведи Жохова в столовую, а то тут у Митеньки неотложные дела образовались – совсем другим голосом говорит докторица, сверля притихшего вестового взглядом – а ты Жохов, завтракай и пулей в ходовую рубку, Павленко ждать не любит.

Рог ждать не любит, Павленко какой-то тоже, нетерпеливые тут все какие то, нервные. Одно хорошо, пойду я в местный кабак не со шнырём Митькой, а с красивой девушкой.

Мы снова идём по путанице коридоров, в этот раз обилие трапов и лестниц радует меня куда больше чем вчера, ведь впереди идёт Ирина, и каждый крутой подъем открывает мне соблазнительные картины. Иду слюни глотаю.

– А скажите Ирочка, как это такую красивую девушку занесло в этот грубый мужской коллектив? С такой внешностью вам только на сцене Большого театра выступать, блистать так сказать во всей красе, радовать вашей внешностью народные массы – заливаюсь я соловьем. Какой-то мифический капитан-директор где-то далеко, а она рядом. Может быть это последняя возможность мне с девушкой поговорить, прежде чем я проведу последние годы своей жизни в окружении грязных мужиков в арестантской робе.

– Отстань Жохов, знаю я вас, каждый второй подкатывает, а дома жена с детьми ждёт. Запомни Жохов, я не такая! – гордо пытается отшить меня медсестричка.

– Конечно, конечно ты не такая! Ты особенная! Как солнышко светишься и согреваешь меня в этом жутком арктическом холоде. Я может быть специально в море бросился, чтобы попасть в твои нежные руки. А насчёт жены и детей… да как ты могла такое подумать про меня? Я искал свою половинку, берёг себя для неё и вот наконец встретил – мы как раз оказались в безлюдном коридоре, и я решительно пошёл на абордаж. Схватив пискнувшую девушку за талию, я прижал её к стене и упёрся своей грудью в два мягких полушария – не губи царица! Без тебя мне не жить!

Пока растерянная медсестричка соображала, как ей поступить, я впился своим ртом в её нежные губки и страстно поцеловал. От неожиданности она сопротивление не оказала, а через пару секунд, сначала робко, а потом всё более активно начала мне отвечать. Есть! Попалась рыбёшка на крючок. Кто молодец? Я молодец! Я уже готов был дать волю рукам, как нас прервали.

– Что здесь происходит?! Немедленно прекратить! Ты кто? Представься! – из-за поворота неожиданно появился упитанный крендель, в почти таком же кителе как и у меня, только каких-то значков, звёздочек и полосок на ней было побольше.

Иринка снова пискнула и вырвалась из моих рук, судорожно поправляя одежду и волосы. Ну что такое мать вашу! Только же всё вроде бы наладилось и вот опять! Между тем, крендель, что обломал мне весь кайф, стоял и смотрел на меня с возмущенным и требовательным лицом.

– Жохов! Третий штурман с «Трудфронта» – нехотя представился я, соображая, нужно ли мне перед ним вставать по стойке смирно или эта толстая морда и так обойдётся.

– Жохов! Наслышан о тебе Жохов, не верил, но теперь вижу, что правду о тебе говорят. Ну пойдём Жохов, тебя прямо-таки заждались на мостике.

– А завтрак? – растеряно спрашиваю я, наблюдая как за поворотом скрывается подавшаяся в бега Иринка. Ну вот, бросила меня, а может быть с серьёзными намерениями к ней приставал. Я вообще к своей половой жизни серьёзно отношусь, поддерживаю её как могу, холю и лелею.

– А завтрак ты пропустишь, нельзя сразу после сладкого, нагуляй сначала аппетит, а может он у тебя и совсем пропадёт, после нашего разговора – а толстячок то тоже с юмором.

Делать нечего, попёрся за ним. Идём значит, молчим, херню всякую думаем. Недавние приятные образы, которые я наблюдал при подъемах по трапам, сменились жуткой картиной из фильма ужасов. Кардинально у меня жизнь меняется, буквально минуты проходят и уже вместо белой полосы в моей жизни, полоса на зажёванных толстым седалищем черных брюках, перед моим лицом. Кошмар, одним словом.