Но человеческий холодный рассудок унял ярость. Их слишком много, они хорошо вооружены и опытны в своём деле. Даже будь он в эгиде, даже не обладай поднебесники способом обезвредить её — он бы всё равно проиграл. Сраная магия…

— Ну! — тихо прошипела Миа, дёрнув руками.

Лёха нехотя взялся за верёвку и потянул вверх так, что девушка зашипела от боли и согнулась, вынужденная двигаться буквально на цыпочках. А с учётом портовой ругани, которой она разразилась, отвлечение внимания вышло на славу. Наблюдать за ней было куда интересней, чем за насквозь знакомым телохранителем старейшины.

Так и шагнули в коридор, ведущий к караулке. Пусто. Похоже, все надзиратели остались там, не смея мешать развлечениям приближённого к небожителям.

Остроухие пошли по классическому пути, отделив город от тюремного блока единственной дверью, контролируемой стражей. Даже если узники вырвутся из камер, всё равно упрутся в непреодолимую для них преграду. Ну а надзиратели дождутся подкрепления и в два счёта подавят бунт.

В спокойной же обстановке надсмотрщики просто периодически выходили в коридор, смотря, что творится в камерах.

Стражник, открывший дверь, с весёлым интересом осмотрел пленницу с головы до ног, подмигнул ей и, переведя взгляд на Лёху, спросил что-то. Наверное интересовался понравилось ли развлечение, а может спросил разрешения навестить её позже и самому.

Разбираться Стриж не собирался, ответив весельчаку тяжёлым взглядом. Одного удара костяным ножом, что сейчас едва выступал из запястья, должно было хватить, чтобы навеки отбить любопытство. Второй удар получит стражник за столом — как раз сидит так, что и тянуться на надо, считай на обратном движении немного довернуть руку и полоснуть клинком по горлу. Останется ещё трое плюс палач, но тут есть надежда, что атака застанет их врасплох. Если же нет… Не всё ли равно где умирать?

Видимо, что-то такое отразилось у него во взгляде, потому что весельчак заткнулся и шагнул в сторону, освобождая проход.

Ещё не до конца веря, что умирать прямо здесь и сейчас не придётся, Лёха чуть натянул верёвку, заставляя Мию зашипеть от боли, и зашёл вместе с ней в караулку. Из неё было два уже знакомых пустотникам пути — в пыточную и в город.

Положив ключ от кандалов в камере на стол перед старшим стражником, Лёха хотел было уйти, но тут взгляд зацепился за один предмет, необходимый для удачного исполнения плана. Кандалы из хладного железа с матерчатыми чехлами на цепи и «браслетах». Только ими можно нейтрализовать языка-мага и потолковать по душам, выясняя куда дели эгиды.

Понять бы, как бы себя повёл теперь уже покойный телохранитель. В пыточной он не обмолвился со стражниками ни одним словом, даже не смотрел в их сторону. Не положено по инструкции, статусу, или просто ушастый насильник был высокомерным угребанцем?

Судя по тому, что ни один из стражников не пошёл поглазеть на «развлечение» — ровней они себя точно не чувствовали.

Молча протянув руку, Лёха подцепил обшитый тканью «браслет» кандалов. Удобно. Вряд ли поднебесники, не страдающие гуманностью, думали о здоровье пленных. Скорее просто озаботились собственным комфортом, не желая обжигаться всякий раз, когда нужно заковать или расковать пленника.

Стражники молча наблюдали за его действиями, не пытаясь вмешаться или завязать разговор. Было видно, что им скучно тащить рутинную службу и они рады любому развлечению, даже такому пустяковому.

Теперь нужно было сковать Мию без посторонней помощи, при этом не дав ей возможности нанести удар. А в том, что она воспользуется любым шансом, он не сомневался.

Лёха покосился на стражников. Те с интересом следили за развитием событий, причём с явным злорадством, даже не думая помогать. Всегда приятно смотреть, как взлетевший высоко пикирует мордой в грязь. Вон, даже палач свою рожу в маске из-за двери пыточной высунул и тоже во все глаза пялится.

Стриж рывком развернул Мию, одновременно прикрываясь ей от троицы, сидящей у двери в город и вбил колено в живот девушки, остановив удар в считанных миллиметрах от её тела, как на показательных выступлениях перед публикой в «дни открытых дверей».

К счастью, Миа поняла его задумку. Захрипев, она сползла на пол и свернулась в позу эмбриона, хватая ртом воздух. Шок от удара в солнечное сплетение она имитировала блестяще, так, что Стриж едва сам не поверил.

Теперь разрезать верёвку и замкнуть на запястьях пленницы кандалы не составляло труда. Увы, замки на оковах пришлось запереть по-настоящему, чтобы не удивлять наблюдающих стражников внезапной дуростью телохранителя, не способного заковать опасную добычу. И чтобы Миа не оказалась совсем беззащитной, Стриж сковал её руки не за спиной, а спереди, перевернув для этого хрипящую девушку на спину и аккуратно наступив ногой на живот.

Убрав ключ в карман, пустотник за шиворот вздёрнул пленницу на ноги и сымитировал удар кулаком в печень, демонстрируя, что будет в случае неповиновения. Миа и в этот раз правдоподобно отыграла роль, вскрикнув в тот момент, когда должен был раздаться глухой шлепок врезающегося в тело кулака.

Не дав ей упасть, Стриж поволок сипящую, соксобочившуюся пленницу к выходу. Сидевший рядом с дверью стражник молча отодвинул засов и толкнул тяжёлую створку, открывая проход. По его разочарованному взгляду было видно, что воин очень бы хотел продолжения спектакля, скрасившего скуку опостылевшего дежурства.