В этот же период, в июле, он поставил вопрос о том, что ему больше не нужна сиделка.

– Я все могу сам, – сказал он Родиславу. – Раиса меня всему научила, я накачал мышцы и, если очень нужно, могу даже на костылях спуститься по лестнице на первый этаж. После того как ты сделал нам ремонт и расширил проемы, я спокойно передвигаюсь по всей квартире. За меня не надо беспокоиться, я взрослый, сильный и самостоятельный. Да и Юлька каждый день приходит, – добавил он, слегка покраснев.

Родислав понимал, что нужно поговорить с Раисой, которая провела рядом с Денисом полтора десятка лет и которую нельзя просто взять и уволить. Разумеется, эту миссию взяла на себя Люба.

– Я очень рада, – искренне обрадовалась сиделка, выслушав Любины деликатные объяснения, – если Денис больше во мне не нуждается, значит, я не зря с ним занималась столько лет. Это очень хорошо, что он от меня отказывается.

– Неужели вам совсем не жалко расставаться с ним? – удивилась Люба. – А я так боялась, что вы расстроитесь.

– Голубушка, Любовь Николаевна, разве врач может расстраиваться, когда больной выздоравливает и уходит из больницы? Врач радуется тому, что сделал свою работу хорошо. Конечно, я очень привязалась к мальчику, я его люблю, он мне небезразличен, но это не значит, что он должен всю жизнь просидеть в инвалидном кресле около моей юбки и цепляться за мою руку. У него впереди взрослая жизнь, и он готов в нее войти.

Люба решила задать вопрос, который мучил ее весь последний год:

– А Юля? Что с ним будет, когда она его оставит?

– Юля? А почему она должна его оставить? Она любит Дениса, любит с самого детства, она собирается выйти за него замуж.

– Как – замуж?! – ахнула Люба. – Она что, не понимает…

– Голубушка, это вы не понимаете, – мягко заметила Раиса. – Полиомиелит – это не травма позвоночника, это совсем другое. При полиомиелите сексуальная функция полностью сохраняется, Денис может жить половой жизнью и производить полноценное потомство. Уверяю вас, это будет прекрасная пара, дети идеально подходят друг другу.

– И вы не будете возражать против зятя-инвалида?

– Не буду.

– А родители Юленьки? Что они по этому поводу думают?

– То же, что и я. Во-первых, для них и для меня главное, чтобы Юля была счастлива, и если она может быть счастлива только рядом с Денисом, значит, так тому и быть. И во-вторых, Денис – очень достойная партия. Он бесспорно умен, а в математике и программировании – просто талантлив, у него прекрасный характер, он добрый, веселый, неунывающий и очень позитивный человек, у него колоссальная воля, он целеустремленный и жизнелюбивый. Да в конце концов, он просто красавец с мощным торсом и широченными плечами. Он не может ходить, но кто сказал, что это недостаток? Мальчик состоит из одних достоинств, и любая мать, если в ней есть хоть капля разума, должна быть счастлива отдать свою дочь в жены такому человеку. Я ответила на ваш вопрос?

– Вполне, – сказала Люба. – Спасибо вам, Раиса, спасибо за все.

Лето закончилось, Раиса больше не приходила, и квартира, порядок и чистота в которой поддерживались усилиями сиделки, снова стала приходить в неухоженный ветшающий вид. Пыль не вытиралась неделями, грязная посуда копилась в раковине до тех пор, пока не начинала сваливаться на пол. Денис не обращал на это внимания, целыми днями просиживая за компьютером и порой забывая даже поесть, Даша старалась ничего не видеть и вообще как можно меньше находиться дома, а Лиза снова стала попивать. После весеннего срыва она так и не начала работать, то сутками лежала на своем диване, уткнувшись в стену, то уходила куда-то на несколько часов, возвращалась уставшая, с еще более погасшими глазами, наливала себе стакан и снова укладывалась в постель. Иногда Даша теряла терпение и громогласно объявляла генеральную уборку. Денис живо включался, перемещался на кухню и до блеска отмывал всю посуду, плиту, духовку и столешницы, Даша вытирала пыль и мыла полы, а Лиза бродила по квартире с тряпкой в руках, то и дело присаживалась и смотрела перед собой ничего не видящими тусклыми глазами. Она никак не помогала процессу уборки, скорее даже мешала.

Порой она оживлялась, приставала к Денису с разговорами, теребила Дашу, предлагала ей пойти вместе в магазин, «купить чего-нибудь вкусненького и устроить пир», или даже вместе с Денисом и Юлей пойти в ресторан.

– Мы сейчас красиво оденемся, накрасимся, возьмем Дениску с Юлечкой и поедем в самый лучший ресторан. У нас сегодня праздник! – объявляла Лиза и начинала судорожно рыться в шкафу в поисках нарядной одежды, при этом она громко разговаривала и смеялась во весь голос.

Даша покорно начинала собираться, Денис тоже переодевался, но до выхода из дома дело так ни разу и не дошло. Лизин энтузиазм внезапно угасал, она садилась на стул перед открытым шкафом и горой вывалившейся на пол одежды и молча сидела, потом так же молча вставала и укладывалась на диван. Праздник заканчивался, не начавшись.

Осенью произошел захват заложников в театральном центре на Дубровке во время спектакля «Норд-Ост». Даше было наплевать, никто из ее знакомых на том спектакле не был, а Лиза проявила к трагедии неожиданный интерес и трое суток не отходила от телевизора, жадно ловя каждую крупицу новостей.

– Они все могут умереть, – твердила она, не отрывая взгляда от экрана. – Они еще вчера жили, как обычно, красиво оделись и пошли в театр, они думали, что у них будет праздник, а теперь они в любой момент могут стать мертвыми.

Денис сидел с ней рядом, он тоже следил за событиями на Дубровке и не мог понять, что испытывает его мать: ужас, или удивление, или что-то еще, ему неведомое?

– Какие они счастливые, – неожиданно произнесла Лиза. – Они даже не понимают, какие они счастливые. За них могут принять решение, самое важное решение в их жизни, и выполнить его, от них даже ничего не потребуется. Просто раз – и все кончится.

– Ты о чем, мам? – не понял Денис.

– О том, что самое правильное решение в жизни – это решение умереть. Только его очень страшно принимать и еще страшнее выполнить. А надо. Поэтому те, за кого это решение принимают, могут считать себя счастливыми. Их избавляют от тяжкого непосильного труда, с которым они сами не могут справиться.