Шрифт:
по замыслу, должен положить конец перегрузке информацией, им же и выпущенной на свободу.
Круглый Стол, по-видимому, с удивлением осознал к концу совещания принятие первого совместного решения. Оглядываясь назад, надо сказать, что оно не так уж и удивительно, потому что участников попросили, в сущности, утвердить самих себя, к чему они и сами испытывали склонность. Первое обсуждение привело к нескольким выводам: «еврогруппы» впоследствии реже брали на себя вину либо необоснованное главенство, Круглый Стол понял, что от него ожидают согласия по данному вопросу и дальнейшего движения вперед. А Дамарис приняли как настоящего и на самом деле главенствующего члена.
Принятие Круглым Столом собственной конституции стало первым шагом. Второй шаг касался мистера Билла. Кто он: участник, наблюдатель, помощник? Или его следует вовсе удалить с совещаний? Последнее предложение поступило от самого филантропа в качестве подтверждения его искренности и признания их равнозначности.
Ему позволили остаться в качестве участника с полным правом голоса. Так закончился первый день.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
– Вставай!
Я дремал, пытаясь не обращать внимания на боль в ноге. Но когда проснулся, она оказалась тут как тут: глухая пульсация. Небо окрашено в темно-розовый цвет, как плитка в ванной. Грузовик ехал по правой, медленной, полосе шоссе. Мимо проносились фургоны, раскачивая нас порывами ветра. Что-то билось в ветровое стекло. Жучок.
– За нами слежка, – сказала Генри. – На грузовике жучок.
– Откуда ты знаешь? – тупо спросил я.
У меня болела нога и отчаянно хотелось кофе.
Генри показала на жучка, бьющегося в ветровое стекло. Он нашел металл в месте соединения стекла и двери и прилип.
Я присмотрелся. Дюйм в длину, сделан из серебристого магнитопластика. Крылья, когда он не летел, исчезали, как птицы на свитере Генри (которые тем утром превратились в бескрылые тени, словно ракеты в тумане).
– Черт! Где мы?
– Джерси. Только выехали из туннеля, примерно милю назад.
– Я думал, жучки не могут пересекать границу штатов, – сказал я.
– Может, он федеральный. Или даже международный. Может, для них существует исключение, или расширение, или соглашение о передаче сигнала другому жучку. Кто знает? В любом случае он здесь.
– Был, – поправил я.
Потянулся мимо нее и включил дворники, скидывая жучка.
– Он вернется, – предсказала она. – И тот, кто его послал, теперь знает, что мы знаем.
– Необязательно. Может, они думают, что просто пошел дождь.
Я оглянулся. Там остались башни города, незначительные на фоне нависающего заката. Кузов наполнился таинственными формами, все они постепенно выделялись из тьмы, как игрушки в рождественское утро: картины, тела, собаки.
Все, кроме альбома, который мне надо достать. Проблема порождала тупую боль, как рана в ноге.
– Куда мы направляемся? – спросил я.
– Это выше моего понимания, – пожаловалась Генри. Она кивнула назад, где тело Боба мягко ударялось о тележку Гомер. – Боб сказал нажать «четырнадцать», но тут нет никаких четырнадцати. Искатель все время повторял «поверните, поверните» и завел нас в туннель, потом заглох.
– Поверните, – сказал грузовик, будто по подсказке.
– Ну вот, снова он за свое!
– Ты на четырнадцатой?
– Я тебе говорю, – упорствовала она, – здесь нет четырнадцати.
– Нам надо найти четырнадцатую кнопку или…
– Или что?
– Или мы попали в переделку. Ты не сможешь найти Панаму, я – свой альбом, и еще у нас на руках труп. – Ну, вначале мне надо пописать.
Мы уже ехали по медленной полосе. Замедлившись еще больше, Генри свернула на невероятных размеров стоянку, окружающую с трех сторон крошечную закусочную.
– Надо найти «кабинет задумчивости для девочек», – сказала она.
– Я подожду здесь.
Мне не хотелось писать с того самого момента, как на моей ноге появился куппер. Когда? Четыре дня назад? Я размышлял о Гомер – означает ли куппер на ее голове, что мне больше не придется ее выгуливать?
Генри зашла в закусочную, а я скользнул на сиденье водителя. Искатель представлял собой табло с цифрами справа от кнопок управления. Никакой карты, никакого дисплея.
На табло стояло десять цифр и две буквы: А и Б. Я нажал Б, потом четыре, и грузовик сказал:
– Определение маршрута, спасибо за терпение. Потом:
– Поверните направо, одна миля. На дорогу один-девять на север.
Генри вернулась с двумя стаканчиками кофе, и я выехал на дорогу.
– Поверните направо, одна миля. На дорогу один-девять на север, – повторил грузовик.