– Этим занимается много народа, - ответил Томас, - тысячи людей в Англии. Одни нарезают древки, другие куют наконечники, третьи собирают перья, кто-то приклеивает и привязывает их, кто-то делает зарубки для тетивы, а мы стреляем.

– Десять латников?
– попросил сир Анри.

– Семь.

– Восемь, - сказал сир Анри, - иначе ты оставишь мне несчастливое число тринадцать.

– Четырнадцать, считая тебя, - подсчитал Томас, - и скоро у тебя будет шестнадцать.

– Шестнадцать?

– Тот пленник внизу. Его обменяют на Галдрика и двух латников. Они могут прибыть со дня на день. Так что шестнадцать. Иисусе! Я бы мог удерживать замок до Судного дня с шестнадцатью воинами!

Они обсуждали, как защитить замок. Томас планировал отправиться на север и хотел взять с собой как можно больше эллекенов, но не осмеливался оставить замок плохо защищенным.

В большом зале стояли сундуки с золотом и серебром, которое Томас хотел забрать в Англию. Треть принадлежала его сеньору, графу Нортгемптону, на остальное он мог бы купить неплохое поместье.

– В Дорсете, - размышлял он вслух, - дома.

– Я думал, что дом здесь?

– Я бы предпочел жить там, где мне не требуется стража каждую ночь.

Сир Анри улыбнулся.

– Звучит неплохо.

– Тогда поехали в Дорсет вместе с нами.

– И каждый день слушать ваш варварский язык?
– спросил сир Анри. Ему было за пятьдесят, большую часть своей жизни он провел в кольчуге и доспехах.

Он командовал латниками старого графа Берата, являясь, таким образом, врагом Томаса, но новый граф посчитал, что сир Анри слишком стар и слишком осторожен.

Он с пренебрежением предложил сиру Анри командование небольшим гарнизоном Кастийона д'Арбизон, когда тот будет отвоеван, но осада графа потерпела поражение.

Сир Анри, брошенный графом, стал пленником Томаса, который, отдав должное обширному опыту и здравому смыслу старика, сдержал обещание графа, назначив сира Анри командующим собственным гарнизоном.

Он ни разу об этом не пожалел. Сир Анри был надежен, честен, мужественен и намеревался заставить своего прежнего лорда пожалеть о нанесенной обиде.

– Я слышал, Жослин отправился на север, - сказал сир Анри.

Жослин был новым графом Берата, упорным человеком, который не оставлял своей мечты отвоевать Кастийон д'Арбизон.

– В Бурж?
– спросил Томас.

– Возможно.

– А где находится Бурж?

– На севере, - ответил сир Анри, хотя явно не был уверен.
– Я бы поехал в Лимож и спросил дорогу там.

– А принц Уэльский?

– Он был недалеко от Лиможа, - произнес сир Анри с осторожностью, - или так говорят.

– Кто?

– На прошлой неделе здесь был монах. Он сказал, что англичане поскакали куда-то на север от Лиможа.

– А где Лимож?
– поинтересовался Томас.
– Бурж к востоку или к западу от Лиможа?

– Насколько я знаю, к северу, - ответил сир Анри, - но что-то мне подсказывает, что и к востоку. Можешь спросить отца Левонна. Он много путешествовал.

Томас попытался мысленно нарисовать карту неизвестной территории и заполнить ее в соответствии со своими неясными представлениями о том, где находились армии. Он знал, что французы собирали свои силы, и что люди с юга Франции собирались в Бурже, в то время как северяне под командованием короля наверняка собираются где-то неподалеку от Парижа.

Но что насчет принца Уэльского? Он предпринял очередной набег, разрушительный поход черед сердце Франции, оставляя за собой сгоревшие фермы, разрушенные мельницы, перерезанный скот и руины городов.

Набег был жестоким и безжалостным, но он лишал врага средств. В конце концов, если французы захотят остановить англичан, им придется выйти за стены своих замков и крепостей и сражаться, и тогда полетят стрелы. Сотни и тысячи стрел с гусиными перьями.

– На твоем месте, - сказал сир Анри, - я бы пошел на запад. Сначала в Лимож, потом до Пуатье, а оттуда продолжай двигаться на север до Тура. Где-нибудь наверняка натолкнешься на принца.

– Пуатье находится в Пуату?

– Конечно.

– Человек, пытавшийся ослепить Женевьеву, может находиться там, - произнес Томас и не стал добавлять, что там может находиться и Злоба, он даже не был уверен, что верит в ее существование.

– Как насчет Дженни?
– спросил сир Анри.
– Она останется здесь?

Томас покачал головой.

– Святой Павел сказал, что жена должна слушать мужа своего, но никто не додумался объяснить это Дженни.

– Что с ее глазом?

Томас скривился. Женевьева соорудила себе кожаную накладку на глаз, которую ненавидела, но предпочитала ее молочной белизне поврежденного глаза.