Затуманенным взглядом Джекоб окинул комнату. Знакомых предметов он больше не обнаружил.

– Впрочем, матрац на ней новый, – сказал я. – Старый весь износился.

Джекоб, казалось, не понимал, о чем я говорю.

– Теперь она в комнате для гостей, – пробормотал он.

Он еще какое-то время разглядывал спинку кровати, потом оторвал ноги от пола и завалился на спину. Кровать качнулась под ним, как лодка. Собака приподняла голову и недовольно покосилась на него. Джекоб наконец закрыл глаза. Заснул он почти мгновенно, его тяжелое дыхание всего за несколько минут переросло в храп. Мышцы лица расслабились, челюсть отвисла, и я разглядел его зубы. Они казались слишком большими, широкими и толстыми для его рта.

– Джекоб? – прошептал я.

Он не ответил. Очки сползли ему на нос, и я приподнялся, чтобы снять их. Я вывел дужки из-за ушных раковин, сложил очки и оставил их на столике возле кровати. Без очков Джекоб выглядел старше своих лет. Я нагнулся и легким поцелуем коснулся его лба.

Из спальни донесся детский плач.

Джекоб приоткрыл глаза.

– Поцелуй Иуды… – хриплым шепотом произнес он.

Я покачал головой.

– Нет. Я просто желаю тебе спокойной ночи. Он попытался сфокусировать на мне взгляд, но безуспешно.

– У меня все плывет перед глазами, – пожаловался он.

– Это пройдет. Постарайся расслабиться.

Он улыбнулся, явно подавив в себе желание хихикнуть, потом как-то неожиданно стал серьезным.

– Ты поцеловал меня на ночь? – спросил он. Голос его чуть дрогнул.

– Да.

Слегка сощурившись, он пристально посмотрел на меня. Потом кивнул.

– Спокойной ночи, – заплетающимся языком произнес он.

Когда он закрыл глаза, я, пятясь, тихо вышел из комнаты.

В спальне я застал Сару в постели. Она уже успокоила Аманду, и малышка, тихонько воркуя, засыпала в своей колыбельке.

Деньги были сложены в стопку на комоде. Переодевшись в пижаму, я подошел и взял их.

– Это было глупо, Сара, – сказал я. – Мне даже на верится, что подобное предложение исходило от тебя.

Она внимательно посмотрела на меня. В лице ее отразились удивление и обида.

– Я подумала, что так будет веселее, – проговорила она. Сара сидела в одних трусиках, волосы ее были сколоты в пучок, как у школьной учительницы.

– Мы же договорились не дотрагиваться до денег, – напомнил я.

– Зато всем было весело. Согласись. Тебе ведь тоже понравилось.

Я покачал головой.

– Вот из-за такой же ерунды мы и попадемся.

– Но я же не выносила их из дома.

– Ты не должна даже прикасаться к этим деньгам, пока мы не уедем отсюда.

Сара нахмурилась. Я знал, что она сейчас обо мне думает: что я груб и все такое, но меня это не волновало.

– Обещаешь? – спросил я. Она пожала плечами.

– Хорошо.

Я положил деньги на кровать и начал пересчитывать их, однако то и дело сбивался со счета.

– Он ничего не взял, – произнесла вдруг Сара. – Я уже проверила.

Меня словно током ударило. Я и сам не мог объяснить, почему вдруг кинулся считать деньги.

Лежа в постели, мы еще долго перешептывались, прежде чем уснуть.

– Как ты думаешь, что с ним станет? – спросила Сара.

– С Джекобом?

Свет был везде погашен, и я скорее догадался, чем увидел, что она кивнула в темноте. Сара уже простила меня за то, что я не удержался от нравоучений.

– Может, купит ферму, – сказал я.

Я почувствовал, как напряглось ее тело.

– Нельзя ему покупать ферму, Хэнк. Если он останется…

– Я имею в виду не отцовскую. Любую другую ферму. Скажем, где-нибудь на западе – в Канзасе или Миссури. Мы могли бы помочь ему обустроиться.

Я говорил, а сам понимал, что все это чистейшей воды утопия. Вино несколько расслабило меня и позволило помечтать за ужином; но сейчас я уже протрезвел и смотрел на вещи реально, а не так, как мне бы хотелось. Джекоб абсолютно не смыслил в сельском хозяйстве; у него были такие же шансы преуспеть в качестве фермера, как и стать рок-звездой или астронавтом. С его стороны было ребячеством мечтать о фермерстве, своего рода упрямством, нежеланием признать, кто он есть на самом деле.

– Может, он будет путешествовать, – попробовал я другую версию, но не смог представить брата и в этой роли – кочующего с самолета на самолет, оформляющего в аэропорту багаж, прописывающегося в дорогих отелях. Все это тоже было из области невозможного.

– Чем бы он ни занялся, – сказал я наконец, – хуже, чем сейчас, ему не будет. Как ты думаешь? Перевернувшись на бок, я закинул ногу на Сару.

– Конечно, – согласилась она со мной. – У него будет миллион триста тысяч долларов. Как же может быть хуже с такими деньгами?