Шрифт:
– Вот что, Гилл.
– Слушаю.
– У меня есть деньги для тебя.
– Не брешешь?
– Клянусь всеми богами!
Гилл оживляется. Правда? Деньги? И много ли? Сколько?
– Пять тысяч сестерциев.
– Это цена предательства? – спрашивает Гилл.
– Разве мало?
– Ты будешь торговаться, Децим?
– Нет, Гилл. Сколько же?
– Гм… Сколько? – Гилл молчит и спрашивает, помолчав: – Кого я должен предать?
Надо рубить. Надо рубить наотмашь. Только так! И Децим рубит:
– Сульпиция!
Нет, Гилл не подскочил от удивления на грязной скамье. Не ахнул. Не вздрогнул. Нет, он даже и бровью не повел. Наверное, и раньше догадывался. Будто ему уже предлагали это.
– Сульпиция! – повторяет Децим.
– Слышал, – промычал Гилл.
– Твоего господина.
– Тридцать тысяч, и я укажу, где он, – говорит тихо Гилл. – Я приведу тебя, и ты возьмешь его голыми руками.
– Согласен, Гилл.
– Голыми руками…
– Идет, Гилл!
– Как птичку в гнезде…
– Очень хорошо.
Гилл пригубил вино. Еще раз. И еще раз. Он говорит:
– Я не спрашиваю, по чьему приказу ты действуешь…
– Ты умница, Гилл.
– И не хочу знать!
– Еще пять тысяч за это!
– Не хочу думать, что над тобою Сулла.
Децим остолбенел.
– Не бойся, Децим! Мы же теперь как братья.
– Это правда, Гилл.
– Я укажу, где он.
– Когда, Гилл?
– Завтра. В это время. Здесь же.
– Хорошо, Гилл.
– Деньги завтра же, Децим.
– Разумеется.
– На бочку! – Гилл хватил кулаком по столу.
– Идет, Гилл!
Децим встает. Что-то онемели ноги. Или ударило слегка в голову это вино?
– Гилл, а ты знаешь, Гилл, что полагается за нарушение слова?
– Знаю.
– А за болтовню?
– Тоже знаю.
– Я ухожу, Гилл. До завтра. Вот деньги для одноглазого. А эти для тебя. Здесь пять тысяч. Прощай, Гилл!
Гилл даже не поднял головы. Ничего не сказал.
6
Грязная римская улочка. Мы ее уже знаем немного: здесь живут башмачник Корд и зеленщик Марцелл, колбасник Сестий. Здесь же их лавки.
Сумерки уже вползли в эту улочку. К грязи с тех пор, как мы были здесь, прибавилось немало полуобгорелой мебели да застывшие уголья и серая зола, которых не успели еще убрать.
Башмачник Корд зажег светильник. Разогнул спину и вышел на порог, чтобы подышать воздухом и чуточку поразмяться. К нему подошел зеленщик Марцелл. Он уже запер лавку и собирался на свой чердак – пора на покой.
М а р ц е л л. Прохладный вечер, Корд.
К о р д. Пора уже быть ей, прохладе-то.
М а р ц е л л. Дожди идут в меру. В Этрурии и Кампанье – богатый урожай на фрукты. Между тем в Мавритании – засуха. В Нумидии – засуха. Финикийские засахаренные фрукты поднялись в цене.
К о р д. Моли богов, чтобы хлеб не вздорожал.
М а р ц е л л. Говорят, он скоро будет бесплатный.
К о р д. Опять бредни новоявленных гракхов! Я терпеть не могу брехунов. Кто слыхал, чтобы хлеб валялся на прилавках, как булыжники? Совсем бесплатный! Опупел ты, что ли?
М а р ц е л л. Сулла обещает бесплатный хлеб…
К о р д. Кто?
М а р ц е л л. Сулла.
К о р д. Это тот самый, который вчера сжигал город? Погляди вокруг, сколько золы…
М а р ц е л л. Хлеб, говорят, будет совсем бесплатный…
К о р д (с ехидством). А зелень?
М а р ц е л л (серьезно). Платная!
К о р д. И спаржа за деньги?
М а р ц е л л. И спаржа.
К о р д. А петрушка?
М а р ц е л л. Тоже платная.
К о р д. А мавританская трава?
М а р ц е л л. Как и всякая зелень – платная.
К о р д. Почему это так? Объясни мне. (Иронически.) Хлеб – бесплатный, а петрушка – платная?
М а р ц е л л. О!
К о р д. Что «о»?!
М а р ц е л л. То, что слыхал! Зелень поднимется в цене. Вот увидишь! Я скажу почему. Зелень требует тщания великого и ума. Зелень требует рук. Зелень без воды сохнет. Над каждой грядкой надо потеть. А хлеб?
К о р д. Что хлеб?
М а р ц е л л (пренебрежительно). Хлеб сеют преимущественно люди глупые. Они идут за плугом, погоняют буйволов или быков. Сеют – и хлеб вырастает.