— Как можно-с? — Похоже мои слова до обрусевшего инуита не доходили вообще — Вы же тепереча большой человек! Величина-с! О вас все газеты пишут! Я же со всем уважением-с! Ай бля! Больно же!

Последнее слова вырвалось у Тимохи непроизвольно, после того как я дал ему леща от всей своей пролетарской души. Задрал! Не люблю, когда передо мной пресмыкаются…

— Ха-ха-ха! — Арсений заржал как конь — Узнаю Сидора! Ты лучше с ним не спорь Тимоха! Каторжане, они люди опасные! Ты знаешь, что? Пока их благородие в опочивальню не отошли-с, себя в порядок-с приводить-с, аперитивчик нам организуй. По рюмашке! Видишь, барин гневаться изволит, нужно бы задобрить их сиятельство!

— Тоже в ухо хочешь?! — Я зло посмотрел на Арсения, но потом не выдержал, и тоже рассмеялся — Тащи чего сказано Тимоха! И правда, расслабится бы надо. И себе налей, не забудь. Выпьем за моё освобождение!

Водка ухнула в горло как в сухую землю, разливая по жилам приятное тепло, и расслабляя тело. Холодная, даже вкуса я не почувствовал. Арсений и Тимоха повторили мой маневр. Впервые за несколько месяцев я почувствовал себя под защитой и в безопасности. Может это чувство и обманчиво, но сейчас мне было на это глубоко плевать. Рядом мои друзья, и я знаю, что за меня они пойдут в огонь и в воду!

Я сижу на деревянной скамейке в душном зале муниципального суда. Здание суда стоит на Манхэттене, оно построенного в греко-римском стиле, с высокими потолками, сквозняками и тяжелыми шторами. Воздух пахнет смесью старого дерева, чернил и табака. Сейчас курить можно везде, даже прямо во время судебного процесса, и все этим пользуются, и мои адвокаты, и прокурор дымят без перерыва, под потолком клубы смока, хоть топор вешай. Передо мной — толстый судья в черной мантии, строгий и молчаливый, с печатью закона над головой. Лицо судьи покрыто испариной и выглядит нездоровым, очевидно с давлением у этого любителя пожрать не всё в порядке, сразу видно — долго не протянет, ходячая холестериновая бляшка. Сбоку — двенадцать присяжных, мужчин, все поголовно белых. Смит сказал мне, что в составе присяжных в основном мелкие буржуа: лавочники, мелкие чиновники, отставные солдаты, собственники небольших мастерских. Уважаемые люди, с безупречной репутацией, которым позволено вершить судьбы других. Женщин и чернокожих среди них естественно нет — в Нью-Йорке женщины и афроамериканцы сейчас не имеют права быть присяжными.

Я не знаю их. Их лица скупы на эмоции. Кто-то сдержанно следит за ходом дела, кто-то, кажется, уже решил мою судьбу. Объективно ли вынесут они свой вердикт? Возможно. Хотя тут, в Америке конца девятнадцатого века, от личности подсудимого тоже много чего зависит. Если вы — бедняк, иммигрант, чернокожий или ирландец — шансы на снисхождение гораздо ниже, чем у белого англосакса или еврея, а конкретно моё положение для них спорное. Я конечно знаменитый полярный исследователь, первым побывавший на Северном полюсе, доктор, ученый, но вместе с тем я русский! Я не имею американского гражданства, что приравнивает меня в их глазах к иммигрантам, к тому же обвиняюсь я в убийстве их соотечественника, который был моим прямыми конкурентом. Возможно, если бы не я, Волков позорный, то первыми на полюсе были бы американцы!

Прокурор и частный обвинитель говорят громко, обращаются к присяжным с пафосом и риторикой, как будто играют роль. Мои адвокаты от них не отстают, они тоже ведут себя уверенно, харизматично, но при этом, в отличии от оппонентов, стараются опираться на факты и доказательства. Не речи толкают, а серенады наперегонки поют! Умеют же, подлецы! Это у них талант, или такому специально учат где-то в юридическом университете? И самое главное все торопиться, как на пожар… Суд идет быстро, это первое и последнее заседание, никто не собирается затягивать его на годы, как в тех фильмах, что я когда-то видел! Суды переполнены делами, и заседания поставлены на поток, за дверью буквально очередь стоит из подсудимых и их защитников!

Присяжные не задают вопросов. Они смотрят, слушают, впитывают. Когда закончится суд, они уйдут в совещательную комнату, а нам останется только ждать. Час, два, ночь. Они вернутся и скажут всего два слова: «виновен» или «невиновен». Если скажут «виновен» — меня сразу уведут, а суд возьмет перерыв, для определения мне меры наказания, если прозвучит «невиновен», суд закончится сразу, и я выйду из него свободным человеком.

— Что оставалось делать мистеру Волкову, когда он увидел, как двое черномазых пытаются убить многоуважаемого Ричарда Гросса?! Американского гражданина, знаменитого полярника, нашу национальную гордость?! Что он должен был сделать, как поступить? — Смит прохаживается перед трибуной с присяжными, стараясь каждому заглянуть в лицо — Да то же самое, что сделал бы любой из вас господа, любой честный, храбрый и порядочный человек! Он немедленно оказал ему всю посильную помощь, рискнув своей жизнью! В поединке с этими грязными неграми он вышел победителем, при этом мистер Рон Соверс, о причастности которого к нападению своих слуг на уважаемого мистера Гросса мы тут говорить не будем, никак не пострадал. Он был предательски убить эскимосом по имени Тупун, в то время, как мистер Волков, исполняя свой долг врача, оказывал раненому мистеру Гроссу необходимую помощь! Он не в силах был помешать преступнику, он даже не знал о преступлении! Когда мистер Волков, обеспокоился тем, что мистер Соверс куда-то пропал, преступление уже было совершено, а доктор Волков увидел уже только круги на воде, в том месте куда упало тело. Он и подумать не мог, что его проводник ослушается его приказа, и хладнокровно совершит убийство, он считал произошедшее несчастным случаем! По показаниям эскимосов, которым убийца признался в содеянном, мистер Волков не знал о намерениях Тупуна, не проявлял никакой агрессии к уважаемому Рону Соверсу, что и возмутило дикаря, заставив пойти на убийство. Да, у них был спор, они были конкурентами, мистер Соверс даже пытался арестовать доктора Волкова, и причины не любить друг друга у них были, но вместе с тем мистер Волков кристально честный, интеллигентный человек с безупречной репутацией, который готов решать свои разногласия со своими оппонентами исключительно цивилизованно!

Смит отошел от трибуны, подошел к своему столу и взял с него какую-то бумагу.

— Это решение федерального окружного суда Южного округа Нью-Йорка. Вынесено оно по иску мистера Волкова, о защите своей чести и достоинства. Судом было установлено, что мистер Волков необоснованно был обвинен рядом частных лиц, называть я их тут не буду, и журналистами в мошенничестве, воровстве, покушении на убийство и присвоении себе чужих заслуг! Судом иск был удовлетворён полностью, ордер полицейского суда Нью-Йорка об аресте мистера Волкова был отозван, в связи с его полной невиновностью! Как вы можете видеть, мистер Волков решает и всегда решал свои проблемы только в правовом поле, и не в его правилах опускаться до банальной поножовщины! Прошу приобщить это решение федерального окружного суда по Южному округу Нью-Йорка к материалам дела, в качестве доказательства со стороны защиты! У меня всё, уважаемый суд!

Да, повезло нам, что нанятые год назад Тимохой адвокаты всё-таки выиграли дело, которое длилось так долго. Толчком в судебной волоките послужило возвращение в штаты Чарли Гросса, который дал показания суду, полностью опровергнув обвинения Соверса старшего в мой адрес. Это решение мы получили только сегодня утром, как нельзя вовремя, повезло нам, нечего сказать…

— Господа присяжные — Тут же подскочил прокурор, как только судья дал ему разрешение говорить — Перед вами не просто человек. Перед вами — преступник. Перед вами — выбор между порядком и хаосом. Обвиняемый, сидящий на той скамье, не случайно оказался в этом зале. Это не ошибка. Он обманул и пролил кровь. Может и не своими руками, но совершено было это подлое преступление по его указанию! В этом нет сомнений! Дикарь, который состоял на службе у Волкова, ничего не делал без его указания и был его личным доверенным лицом! О чем вообще можно говорить, если убийца и Волков, после совершения преступления совершенно свободно продолжили путешествовать вместе? О чем говорить, если Волков сам принял все меры, чтобы эскимос не предстал перед судом и не дал показания? Он отправил его со своим личным поручением, не разрешив ему подняться на американский корабль, где правда без сомнений бы обнаружилась! Отправил с личным письмом убийцу! Соучастие Волкова в этом гнусном преступлении без сомнений доказано! Не дайте словам защиты затуманить очевидное. Не позволяйте жалости заслонить справедливость. За каждым преступлением стоит жертва, и эта жертва — не абстракция. Это честный и уважаемый всеми нами ученый-исследователь, полярник, ветеран, который пострадал от действий подсудимого. Вы — не просто присяжные. Вы — голос общества. И если вы сегодня скажете «невиновен», знайте: вы отпустите на улицу человека, который нарушил закон. Но если вы скажете «виновен», вы восстановите справедливость. Вы скажете: «Мы больше не потерпим!». Господа, пусть ваше решение будет не продиктовано страхом или сомнением, а только истиной и честью. Я прошу вас — во имя закона, во имя порядка, во имя жертвы — признать обвиняемого виновным!