Дедко разбудил Мальца среди ночи.

Молча бросил ему свиту, шапку и шубу.

Малец так же молча оделся. Обул меховые сапожки, которые Дедко ему справил к зиме, черпнул ледяной водицы из кадушки, мазнул по лицу, прогоняя сон.

Уже выходя, увидал, как Дедко вгоняет в притолоку заговоренный ножик.

Ножей у Дедки много. Но три — особенные. Один жизнь пьет, другой силу, третий — храбрость. На каждом — заговор, в каждом — душа скованная, голодная. Так Дедко говорил. И трогать эти ножи без дозволения никому нельзя. Не то умрешь смертью страшной, а душу Морена проглотит.

А еще Малец видел, как ведун ножи зельями смазывал.

В притолоке Дедко оставил тот, что от храбрости. Значит, уходят они нынче надолго.

Нет, не уходят, уезжают.

Во дворе ждали большие санки, запряженные парой мохнатых лошадок. При санях трое: вой в полушубке, с копьем и надетым поверх шапки круглым шлемом, муж из господ, важный, с серебряной гривной на шее, и еще возничий. Этот, похоже, из холопов.

— Малого зачем? — проворчал недовольно тот, что с гривной.

— Ведьме на приманку, — отозвался Дедко, закрывая дверь в дом и подпирая ее полешком. — Ведьмы, они до молоденьких лакомы! — И подмигнул Мальцу.

Тот как всегда не понял: шутка или вправду, но всё же решил не пугаться. Дедко — хозяин рачительный. Стал бы он Мальца пестовать, чтоб после скормить какой-нибудь гадине?

— Садись, сиротинка, — вой шуйцей подхватил Мальца за ремешок и усадил внутрь саней. Заботливо прикрыл овечьим одеялом. — Он, небось, шутит, хозяин твой?

Лицо у воя широкое, борода — во все стороны, усы в сосульках, глазки маленькие, плечи широченные.

Малец дернул плечом.

— Шутит, шутит, — заверил вой, прыжком перемахнув через бортик саней и устраиваясь рядом. — Стал бы он тебя как боярича наряжать, если б ведьме подарить мыслил.

Малец закивал. Точно так и он думал.

А вот Дедко — нет.

— Вот тут ты верно сказал, человек, — проскрипел ведун, устраиваясь с другой стороны мальца. — Одежку-то снять придется. Не то замарается.

Возничий свистнул, лошадки тронулись не спеша.

Малец тут же задремал, прислонивший головенкой к воевой руке…

И проснулся от недовольного ворчания Дедки:

— Что они у тебя как дохлые, человек? Кормишь плохо? Этак мы до послезавтра ехать будем.

— Притомились коники, ведун, сам, что ли, не видишь? — так же ворчливо отозвался возничий. Щелкнул кнутом раз, другой.

Без толку. Сани так же неторопливо тащились по лесной дороге, ныряя в ямы, подскакивая на буграх.

— Мы к тебе еще засветло выехали, — словно извиняясь за что-то, проговорил вой. — Как узнали про ведьму, так и поспешили.

— Ко мне, значит, спешили, а теперь — не торопитесь, — буркнул Дедко.

— А что теперь спешить? — вой смял бороду, раскрошив сосульки. — Вот если бы тебя не застали, тогда пришлось бы еще кого искать. А теперь точно поспеем. Ведьма нам сроку до следующего заката дала. Откуп собрать.

— Так и откупились бы, — лениво проговорил Дедко. — Я, чай, тоже не за «благодарствую» помогать буду.

— Так тебе дашь — и ты уйдешь, — вмешался муж с гривной. — А ведьма как присосется, так пока досуха не высмоктает, не отпустит.

— А может, и не ведьма она, — так же лениво продолжал Дедко. — Может, дурит вас?

— Не-е! — уверенно возразил муж с гривной. — Чаровница исконная. Батя мой, староста наш, ей княжьим гневом пригрозил, так она на него палкой махнула и испортила. Слег батюшка и не встает, хотя допрежь крепок был. Она, дрянь такая, на всех в деревне пообещала порчу напустить, ежели не откупимся.

— А ну как она на меня палкой махнет — и я тоже слягу? — поинтересовался Дедко.

— Не будет того. Ты ж ведун. Вас ни яды, ни порча не берут! — уверенно заявил муж с гривной. И вдруг усомнился: — Иль вранье это?

— Правда, правда, — успокоил Дедко. — Ущучим мы ведьму. Верно, малой?

— Ага! — охотно подтвердил Малец. — Ты, Дедко, кого хошь заборешь! Без всяких приманок.

— Спужался всё же, малой, — хихикнул Дедко. — Ну за испуг я тебя после спрошу, а нынче надо бы коняшек поторопить. Этак мы до завтра в санках трястись будем.

— Не побегут они шибче, — буркнул возница. — Сказал же: притомились. Устал — так на лыжи встань да беги рядом.

— Холоп у тя больно разговорчив, человек, — с легкой угрозой процедил Дедко. — Давай я ему язык отрежу? Забесплатно.

— Он верно говорит, — поддержал возницу муж с гривной. — Устали лошадки. Идут как могут.

— Да ну? — прищурился Дедко.

Малец знал этот прищур. И еще знал: недоволен Дедко. А когда Дедко недоволен, лучше сразу запрятаться куда-нибудь и сидеть тихонько.