– Почему ты так считаешь? – подначила девушку Эйлин.

– Наш Хан справедливый, на лесть и подарки не купится. У него все по свершениям, по справедливости, за это и любят его все воины от простых ратников до самих нукеров, - ответила Сувда и тут же спохватилась. – Я же вам самое интересное и не рассказала!

Княжна уже давно наелась и теперь тихонечко отпивала ягодный отвар из серебряного стаканчика. Она не могла отвести глаз от девушки, служанка словно светилась изнутри и все время улыбалась. Счастье красит человека, с этим не поспоришь.

– Так что же произошло? – тихо спросила Эйлин.

– Уж я того не знаю, как наш Хан рассылал гонцов, тут, думаю, без высших сил не обошлось, но жениха для Санрай нашли. Зажиточного, конечно, но почти не бывающего в Аршаиме мужичка. Сегодня же ее и отправили. А сама она всю ночь провыла, кляня вас последними словами, все утро ревела, как тарбаган, и даже из телеги ее всхлипы слышали все.

– Ой, как нехорошо получилось, - вздохнула Эйлин. – Нужно было бы ей на прощание сказать что-то хорошее…

– Ага, так она и дала вам сказать! – не унималась Сувда. – Отругала бы мерзкими словами.

– Все же все ее неприятности с моим появлением начались, - возразила княжна. – Значит, и моей вины доля есть.

– Еще до вашего появления Хан не знал, куда деться от этой слезливой коровы. Санрай из богатого рода, и даже двое ханских нукеров ей родня, но ни один за нее не вступился, чтобы не навлечь на себя гнев Хана, не напоминать ему о позоре великом. У саинарцев предательство – преступление хуже воровства и убийства, - тараторила девушка, не в силах остановиться.

– Жаль ее, - вздохнула Эйлин.

– Жаль… Да она глупая гусыня, - скривилась служанка. – А ведь красивая, могла бы еще долго Хану Кайсару служить, да постель греть.

Сувда не заметила, как изменилась в лице Эйлин. Синие глаза заволокло грустью, и княжна отвернулась, чтобы никому не показывать своих переживаний. Спас ее окрик постового, что охранял ханский гэр:

– Лекарь Тарус к Сайхан Эмегтэй! – известил он.

Старичок сейчас был как нельзя кстати.

– Сувда, если не будешь завтракать, убери со стола, а лепешки и фрукты положи в корзину. Я хочу после проведать Малышку, - попросила Эйлин.

Если служанка и заметит в ней некие перемены, то сочтет, что эмегтэй просто боится перевязки. Это княжну очень устраивало.

– Ну как ты сегодня, лапушка моя? – спросил старичок. – Боли не беспокоили? Давай-ка тряпицы размотаем, да посмотрим, как там обстоят дела…

Эйлин почти не слушала доктора, она думала о том, насколько быстро Кайсар находит утешение в другой женщине. Вот и ее он забудет почти сразу, как Эйлин уедет, а она станет помнить о нем всю жизнь в родной Калише, в тишине вдовьего домика, который обещал ей выстроить брат по возвращении. Любовь, словно бабочка однодневка, помахала прекрасными крыльями, и нет ее, умерла.

– Что? – переспросила она, когда поняла, что мудрый Тарус чем-то интересуется.

– Не туго, голубушка, спрашиваю… - улыбнулся старичок.

– Нет, все хорошо, - заверила его княжна, и для убедительности пошевелила руками.

– Вот и хорошо, вот и славно… - заворчал Тарус. – Ранки поджили, завтра бинты сниму, а под ветром, наполненным ароматом диких трав, вся твоя хвороба вмиг пройдет. Ты мне вот что скажи…

Лекарь поманил ее пальцем, и княжна была вынуждена к нему склониться.

– Требуется ли тебе бальзам от потертостей и мозолей в тайных женских местечках? – спросил старичок.

– Н-нет, - поспешно выпалила Эйлин, испытывая такое смущение, от которого не ведала, куда и спрятаться. Щеки горели, будто огнем.

– Ты не спеши, подумай хорошенько, - продолжал вгонять ее в краску Тарус. – Оно ведь как, перед лекарем, как перед высшими силами все искренностью рассыпаются, будь то сам Хан или последний бедняк из дальнего стойбища. А Кайсара я с детства наблюдаю. Знаю, что Мать Всех Степей не обидела его мужественностью, оттого тебя и спрашиваю. Нужен бальзам-то мой?

Старичок хитро прищурился.

– Нет, спасибо, - прошептала Эйлин. – Со мной все хорошо.

– Вот и ладно. Ну, зови, ежели нужда в старом Тарусе возникнет.

Он ушел, а Эйлин еще некоторое время никак не могла отдышаться. Еще и Сувда не давала расслабиться.

– О чем вам так тихо говорил лекарь? Случилось чего? – допытывалась служанка.

Княжна не хотела ее обижать, но и про бальзам рассказывать не собиралась.

– Да так, ни о чем, руки мои обсудили, - ответила она.