Взрослые обступили лежащее не земле тело. Брайан пытался прорваться к потерпевшему крушение пилоту, но его не пускали. Он не понимал, почему нельзя подойти, и настойчиво рвался вперед. Один из мужчин сильно его схватил, взял на руки. Но Брайан яростно сопротивлялся. Силы, конечно, были неравны. Кто-то из толпы подливал масла в огонь и все время повторял: “Держи его крепче! Ребенок не должен это видеть”.

Девочка вела себя более сдержано и сквозь толпу увидела того бородатого инструктора, который всегда строго смотрел на родителей на холме. В его руке был нож, и он интенсивно срезал с лежащего ремни и одежду. Кто-то из взрослых взял девочку на руки и попытался отойти с ней в сторону. Вцепившись похолодевшими пальцами в воротник взрослого, она, как и Брайан, стала вырываться и неистово кричать.

Звука сирены не было слышно, служба словно по щелчку оказалась на месте происшествия. Лишь когда носилки уже аккуратно размещали в скорой помощи, девочка увидела неестественно бледное лицо отца и испуганно затихла. С него успели снять верхнюю часть одежды, на теле виднелось множество глубоких царапин и ран.

Скорая помощь, немного пробуксовывая в поле, начала удаляться.

Наконец неизвестный мужчина отпустил Брайана, и тот побежал за удаляющимся автомобилем медицинской службы.

– Папа! – задыхаясь, кричал Брайан на бегу. Люди сочувственно смотрели ему вслед, иногда переглядываясь. Даже родная дочь, еще не до конца осознавшая, что произошло, смотрела на бегущего Брайана в легком недоумении.

Подъехавший полицейский записывал показания. Незнакомец, который держал девочку, подошел к нему.

– Это дочь пострадавшего.

– Я искренне соболезную, – обойдя сбоку, чтоб лучше видеть ее лицо, промолвил полицейский. – Прошу прощения, как ваше имя?

Девочка смотрела на полицейского с ужасом в глазах. За его спиной все также бежал Брайан, но машина скорой помощи уже выехала на асфальт и скрылась за горизонтом.

– Это был ваш папа? – решил начать с другого полицейский.

– Да, – ответила девочка. Она только сейчас окончательно осознала, что произошло.

Она заплакала навзрыд, громко, горько, без остановок и передышек. Ее вспотевшее тело судорожно вздрагивало. И никого из знакомых не было вокруг.

– Мы ждем социальные службы, – сказал полицейский, оправдываясь.

Крупный бородатый инструктор вдруг вышел из кольца пилотов и подошел к девочке. Она машинально протянула к нему руки, потому что никого другого не знала в этой толпе. Он взял ее на руки и стал нашептывать:

– Все в порядке, твоя мама наверху. Знаешь, случается так, что люди от страха теряют сознание. Когда она увидела, что произошло, то стала вызывать твоего папу по рации. Он не отвечал, и она от волнения упала в обморок. С ней остались хорошие люди. Сейчас мы пойдем наверх и, скорее всего, встретим ее по пути.

Девочка старалась взять себя в руки и не плакать, чтобы не пропустить ни одного слова, сказанного бородачом. Казалось, она сама в любой момент готова была потерять сознание, но доверилась взрослому чуть знакомому человеку и тихо ждала встречи с мамой.

Они медленно пошли на гору. В нескольких шагах позади них держали дистанцию полицейский и студенты.

– Это был «ридж-лифт»? – громко спросил один из студентов другого. – Когда обеспечение воздуха растет быстрее, чем скорость погружения планера.

– Нет, это были классические «стоячие волны», – спорил его собеседник.

– Какие «волны» при таких порывах ветра? – возражал кто-то третий. – Про конвергенцию когда-нибудь слышал?

– Он попал в одно из двух – в «раковину» или «лифтинг»… – не унимался первый студент.

Бородатый инструктор не выдержал и развернулся к своим студентам:

– Причину будем выяснять потом. У этой малышки произошла трагедия, – указал он глазами на девочку, что держал в руках.

Дальше все шли в полной тишине. Порывы ветра были такой силы, что даже огромный человек с черной бородой двигался с трудом. Девочка уснула у него на плече во время продолжительного подъема.

Брайан чувствовал, как ветер сдувает с лица его детские, совсем не мужественные слезы. Музыки больше не было.

Со смычка свисали лохмотья конских волос. Отец девочки держал его в руке, бессильно опустив голову. Вдруг толстая черная нить, которая была привязана к его руке, натянулась. Потом вторая, третья. Том пассивно, страшно и грузно свалился вместе со стулом на бок, не пытаясь смягчить падение. Виолончель перевернулась и громко грохнулась на пол. Нити потянули виолончелиста за собой, смычок полетел в сторону. Человека утаскивали куда-то в темноту, в неведомое пространство за бамбуковыми шторами. Он был похож на марионетку, которую жестокий кукловод убирал из спектакля. Все его тело почему-то оказалось выкрашенным в синий, на лице было удивление.