— Привет, кролики!

Ему тут же освободят местечко, официант склонится к нему:

— Двойное, господин Ален?

Ему было стыдно. Он ничего не мог с собой поделать.

Зазвенел звонок — далеко-далеко и совсем близко; потом стало тихо, и опять-трезвон. Кто-то ему сигналит. Кто бы это мог ему сигналить? Он не в состоянии пошевелиться, его засунули в темную, тесную трубу. Дико болит голова: наверно, ударили чем-то тупым.

Это продолжалось долго. Наконец Ален сообразил, что лежит у себя на кровати. Он встал, и его шатнуло.

Ha подушке рядом лохматилась рыжеволосая голова. Он стоял совсем голый. Теперь до него дошло, что звонит звонок в передней. Он поискал глазами халат, обнаружил его на полу и стал надевать, не попадая в рукава.

Выйдя в гостиную, он взглянул в окно. Над Парижем брезжил рассвет, окаймляя узенькой желтой полоской темное море крыш. Звонок загремел опять, но Ален уже открывал дверь. Перед ним стояла незнакомая молодая женщина.

— Привратница, конечно, меня предупреждала…

— О чем?

— Что придется долго звонить. Лучше будет, если вы мне дадите ключ.

Он не мог взять в толк, о чем идет речь. Голова раскалывалась. Он одурело смотрел на маленькую толстушку. Она встретила его взгляд не робея, мало того- еле удерживаясь от смеха.

— Сразу заметно, не очень-то вы рано улеглись, — заключила она.

Она сняла свое грубошерстное синее пальто. Он не решался спросить, кто она такая.

— Разве привратница не сказала вам про меня? Ему казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как он видел привратницу последний раз.

— Я ваша новая приходящая. Меня зовут Минна. Она положила на стол пакет, завернутый в шелковистую бумагу.

— Если не ошибаюсь, вас надо разбудить в восемь и подать кофе с рогаликами. Кофе вы пьете много? Где у вас кухня?

— Она очень тесная. Сюда.

— А пылесос?

— В стенном шкафу.

— Вы снова ляжете?

— Да, попытаюсь уснуть.

— Разбудить вас ровно в восемь?

— Не знаю. Нет. Я вас позову.

Акцент выдавал в ней уроженку Брюсселя. Алену даже захотелось спросить, не фламандка ли она, но нет, это чересчур сложно.

— Делайте, что найдете нужным.

Он вернулся в спальню, притворил дверь, уставился, хмуря брови, на рыжую голову, но выяснение этого вопроса тоже отложил на потом.

Поскорей две таблетки аспирина. Он разжевал их, помня объяснение врача: через слизистую оболочку рта лекарство всасывается быстрее, чем через желудок. И запил таблетки водой из-под крана.

За дверью висела его пижама. Увидев ее, он скинул халат и переоделся.

Сколько Ален ни силился, он ничего не мог припомнить. За всю жизнь такое случалось с ним всего раза два-три, не больше. Ванна была наполнена мыльной водой. Кто принимал ванну? Он сам или рыжеволосая незнакомка?

Он ужинал у этого кретина Бланше. Бр-р-р! Вспомнить жутко! Вероятно, ушел, хлопнув дверью? Нет… нет… Он вдруг увидел, как стоит на тротуаре рядом с Фажем. Отличный дядя! Такому всю душу открыть можно.

Да, конечно. Люди считают, что ему, Алену, все трын-трава — он ведь циник, и все же, не будь Фаж его тестем…

Перед глазами у него снова возникла фигура Фажа в длинном сером пальто, удалявшаяся, растворяясь, во мраке ночной улицы. Потом Ален пил. Неподалеку. В каком-то незнакомом первом попавшемся кафе. Обычно он в такие никогда не заглядывал. Несколько завсегдатаев — с виду чиновники — играли в карты. Они с удивлением поглядывали на него. Ему было все равно. Вероятно, его узнали по фотографиям в газетах.

— Двойное!

— Двойное? Что именно?

— Образования не хватает? Хозяин и бровью не повел.

— Если вы хотите, чтобы я налил вам из первой попавшейся бутылки…

— Виски.

— Так бы сразу и сказали. «Перье»? [3]

— «Перье» я у вас не просил. Ален набивался на скандал. Ему надо было сорвать на ком-нибудь сердце.

— Вода у вас, а не виски.

— А вы когда-нибудь в жизни пили воду? Нет, здесь он явно ни на кого не способен произвести впечатление.

— И все-таки это не виски, а вода из-под крана.

Одной стопки ему показалось мало. Он выпил три или четыре. И когда двинулся к выходу, все смотрели ему вслед.

Он оглянулся — нарочно, назло. Ну и кретины! Серийного выпуска по образцу Бланше, только на несколько ступенек ниже. Он показал им язык. Потом долго не мог отыскать свою машину. Красную, а то какую же. Желтая — это машина Мур-мур. Она в гараже. Жене она теперь не скоро понадобится.

Он попробовал представить себе жену и свояченицу девочками, это показалось ему забавным и даже чуточку непристойным. В каком месте он пересек Сену? Он вспомнил, как ехал по мосту, луна выглянула между облаков, расплескав дрожащий блеск по воде.