— Даже Князю Адлербергу, который тебя укрыл? — задал я первый из нескольких самых важных вопросов к моему отцу.

— Ни ему, ни кому-либо еще, — уверенно ответил Игорь Жуков.

— Ладно, отец, я тебе верю, — кивнул я, встал на ноги и заглянул ему прямо в глаза, — только скажи мне, почему самое сильное чувство которое ты испытываешь при виде собственного сына это страх?

— Ты знаешь почему, — не отводя взгляда ответил Игорь Жуков.

Секунд десять я молча всматривался в его глубокие карие глаза. Сам не знаю, что я хотел найти в глубинах потоков моего отца, но нужные слова никак не приходили в голову и я продолжал молчать.

— Ты прав, — наконец ответил я, — я знаю. Но я хочу услышать это от тебя.

— Марк, ты заблуждаешься, — дрогнул отец и начал оправдываться, — я ничего такого…

— Довольно, — перебил я его, — просто скажи это.

Игорь Жуков вздрогнул и инстинктивно сделал шаг назад.

— Скажи! — повторил я, добавив потоки в голос.

— Пусть ты и мой сын, — неуверенно выдал Игорь Жуков, — но эти слова ничего для тебя не значат. Для тебя важно лишь то, что ты внук Бориса Жукова.

— Какими мягкими фразами ты выкрутился, — похвалил я облегченно выдохнувшего отца, — со мной мы все выяснили. А теперь скажи мне, отец, что важно для тебя?

От моего изменившегося тона лицо Игоря Жукова побледнело еще больше, но он взял эмоции под контроль.

— Сложно произнести это вслух да, — улыбнулся я, — но это и не требуется. Поступки всегда красноречивее любых слов.

— Ты не понимаешь, — вздрогнул отец, — у меня не было выбора.

— Как раз таки был. И в обоих мирах ты выбрал мою сестру. Я уверен, будь у меня возможность посетить еще десяток параллельных миров, ничего бы не изменилось. А знаешь почему? Потому что суть людей не меняется. Скажи, что я не прав! Ответь мне.

— Ты прав, — сухо ответил Игорь Жуков, — не существует такой реальности, где твоя жизнь мне будет важнее, чем ее.

Не смотря на полный контроль эмоций и ситуации, услышать это было больно. Будто нож воткнули в самое сердце. Жжение в груди усиливалось и медленно растекалось по всему телу, руки затряслись. Холодный разум не мог остановить эту боль, и я просто принял ее как часть себя.

Впустил в тело этот яд и не стал его сдерживать. Стоило мне это сделать, как дрожь утихла, а боль утратила остроту. Не исчезла нет, но теперь не она управляла мной, а наоборот.

— Дело ведь даже не в том, что я занял это тело верно? Моя сестра тоже пришелец из другого мира и покровожаднее меня будет. Но ты все равно встанешь на ее сторону?

— Верно, — напряженно кивнул Игорь Жуков.

— Тогда почему? — холодно спросил я.

— Дело не в тебе, Марк, — с напускной уверенностью проговорил отец, — все было предрешено в день вашего рождения.

— Интересно, — подался я чуть ближе, — продолжай. Расскажи, что такого я успел натворить, чтобы ты от меня отрекся.

— Родился, — тихо ответил отец и отвел взгляд, — стороны были выбраны судьбой в тот самый миг, как вы с сестрой появились на свет. Но не обманывайся, Марк. Ты не один. Точно также как я всегда встану на сторону Женечки, мой отец встанет на твою. В любом из миров. Так распорядилась судьба и никому не под силу это изменить.

— Ошибаешься, отец. Она убила деда и теперь я остался один. Полагаю, будет честно если я убью тебя, — хладнокровно добавил я, — тогда твоя драгоценная Женечка поймет каково это, потерять семью.

Удивительно, но отец даже не пошевелился после моих слов и его страх, наоборот, утих.

— Я не боюсь смерти, — тихо ответил он, — если ты так решил, то я не буду сопротивляться. Я виноват перед тобой и готов понести наказание. С того самого дня как я сделал этот выбор я знал, что рано или поздно ты придешь за мной.

— Стой, — внезапно осознал я, — о каком выборе ты говоришь? В этом мире Борис Жуков мертв и тебе не было нужды инсценировать свою смерть и сбегать…

— Событие, о котором ты говоришь лишь следствие. Выбор же был сделан в тот день как вы появились на свет, Марк, — тяжело вздохнул Игорь Жуков, — и тебе лучше спросить об этом свою мать, это ведь ты пытался сделать перед тем, как я подошел?

Я замер и не мог подобрать слова. Но на этот раз дело было не в эмоциях, которые мне на удивление удавалось удержать под контролем. И даже не в разъедающей изнутри боли от предательства. Стойкое ощущение что я упускаю важную деталь не покидало меня и нарастало с каждой секундой.

И я понял, что ответ на этот вопрос я хочу услышать не от сломленного отца, который готов покорно отдать свою жизнь, будто фанатик.

Меня интересовало за какую именно такую высшую цель прячется его разум, чтобы справиться с чувством вины. Чтобы не колеблясь сказать в лицо своему сыну, что его жизнь ему не важна. И стоило отцу упомянуть мою мать, как я понял, что я не тому человеку задаю вопросы.