— Вашей письменности я не знаю, — подступила слабость. Кружилась голова.

Расчёска. Карманное косметическое зеркальце со сломанной застёжкой. Круглое, двойное, в хромированном корпусе с мелким цветочным рисунком ювелирной глазурью и вкраплениями стразов.

Герард, рассмотрев щель, ногтем поддел створку, раздвигая, едва не выронив зеркальце.

— Аккуратнее, — занервничала девушка. — Подарок.

Мужчина поднёс его к глазам. Перевернул, погладил пальцами стразы и стёкла.

— Смотри, — обратился к Бруно, — не серебро ведь. Лалы и адаманты.

Рыцарь ткнул пальцем в стекло, буркнул:

— Дьявольщина.

— У вас зеркал, что ли нет? — Наташа пыталась вспомнить, когда стали изготавливать зеркала. Точно знала, что в Венеции. А вот в каком веке…

Юфрозина ахнула, протягивая дрожащие пальцы к зеркальцу. Глухо прошептала:

— Зерцало…

— Руки убрала! — угрожающе тряхнула головой иноземка. — Если разобьёшь… — Выразительно посмотрела на монашку.

Сиятельный хлопнул створками, закрывая диковинку:

— Графиня, здесь нет вашего кольца. Возможно, вы обронили его в лесу. Идите в карету, переправляться будем.

Юфрозина повела плечом, не спуская глаз с рук мужчины, неохотно отходя. Необычного кольца девки в сумке не оказалось. Обернулась, искоса всматриваясь в фигуру незнакомки. Где-то же она прячет свои украшения? А в сумочке оказалось много всего необычайно красивого и невиданного. Она мысленно восстанавливала картину осмотра. За одно зерцало можно отдать целое состояние. Она видела нечто подобное и даже держала в руках. Во дворце короля, у его фаворитки. Эта диковинка являлась предметом зависти всех женщин дворца. Да что там дворца. Всего королевства! Откуда у простой девки зерцало? Украла.

Юфрозина, отойдя к карете, всматривалась в «чернавку». Мысли, одна тревожнее другой, сплетались, рвались и снова сплетались. «А ведь девка вовсе не чернавка», — содрогнулась она. Как же раньше она не замечала её стати, её гладких рук и маленьких ножек? Её дерзости и непокорности? Будь она простолюдинкой, разве граф стал бы с ней церемониться?

Венгерская графиня присмотрелась к Бригахбургу. Несомненно, этот мужчина вызывал у неё восхищение: выправка, внешность, манеры. От его пронзительного взгляда её тело покрывалось мурашками, сердце беспокойно трепетало в груди. Она знала, что он вдовец. Если его сын так же хорош… Юфрозина облизала пересохшие губы, приходя в себя и осторожно оглядываясь по сторонам, не заметил ли кто её горящих глаз? Напрасно беспокоилась. Внимание всех было приковано к иноземке. Воины не спускали с неё восхищённых взоров, внимательно прислушиваясь к разговору. Монашка поджала свои и без того тонкие губы.

— Кто твои родители? — его сиятельство пытался заглянуть в лицо девчонки. Она молчала, глядя в сторону. Он твёрдо взял её за подбородок, поворачивая лицо: — Смотри мне в глаза.

— Руки убрал, — брезгливо скривившись, произнесла сквозь зубы Наташа.

— Не скажешь? — рук не убрал. — Может, ты сбежала и прячешься? Вещицы-то не простые.

— От кого мне прятаться? — подняла она на него глаза.

Герард увидел в них откровенную неприязнь:

— Убила кого-нибудь или обокрала, вот и сбежала.

С виду он был спокоен, но непонятное чувство тревоги снова овладело им. Эта бунтарка умудрялась выводить его из себя. Ему хотелось вытрясти из неё душу. Но, похоже, вместе с душой вытряхнется и жизнь. А лишать её жизни в его планы не входило. За возврат беглянки домой могло быть назначено приличное вознаграждение.

— Что, только убив или украв, кидаются в бега?

— А почему ещё? — усмехнулся граф.

— А от придурков-женихов не бегут?

— Женихов? — подобная мысль не приходила ему в голову. — Должна радоваться, что берут такую… — окинул её косым взором: «Какую же?» Нужное слово не шло на ум.

— Какую, «такую»? — у Наташи всё кипело внутри. Она с превеликим наслаждением вцепилась бы в его самодовольную рожу. Защитник обиженных монашек!

Он молчал, поймав себя на мысли, что видит перед собой не просто красивую женщину, а ещё дерзкую и бесстрашную. Она его не боялась! В чём же крылась причина такого бесстрашия? И вещицы в сумке дорогие, иноземные. Украла или принадлежат ей?

— Даже если старый хрыч нетрадиционной ориентации с замашками садомазохизма? — потешалась девушка, видя, как он пытается постичь смысл сказанного.

— Что? Говори так, чтобы я тебя понимал. Или молчи, — его сиятельство зло всматривался в девчонку. Руки чесались проучить её за чрезмерную болтливость. — Я тебя предупреждал.

Наташа фыркнула, отворачиваясь. В спину услышала от удалявшегося мужчины:

— Всевышний, вразуми эту барсучиху. За какие грехи ты мне её послал?

Бруно последовал в сторону брода. Воины заканчивали работу.

Девушка тяжело вздохнула, собрав всё в сумочку. Отвернулась, не желая, чтобы кто-то видел её слёзы. На душе было погано. Она почувствовала себя смертельно уставшей и совершенно беспомощной. Этот граф казался до безобразия невыносимым. Может быть, ей повезёт, и он забудет о мобильнике? А если не забудет, то она успеет придумать, как выкрутиться. Будет решать проблемы по мере их поступления. А с венгеркой нужно быть осторожнее. Вот, что сейчас произошло? Какое кольцо она искала в её сумке? В момент встречи никаких украшений на Фросе Наташа не заметила. Какого чёрта нужно от неё этой заразе?