— И что во мне? — спрашиваю я, готовясь защищаться.

— Ты бежишь, Брук. Как будто мы снова в тех лесах. Ты бежишь через это, и я не думаю… — Он вздыхает. — У меня просто такое чувство, что ты на самом деле не хочешь этого делать.

— Ты действительно собираешься сказать мне, что я хочу?

— Я говорю тебе только то, что думаю. Но я хотел бы знать: чего хочешь ты?

Чего я хочу? Я задумываюсь об этом на мгновение.

Я хочу чувствовать себя желанной, заветной и защищенной.

Я хочу найти того, кто не променяет меня на другую.

Я хочу найти любовь, которая будет внутренней, поддерживающей жизнь.

Все эти ответы кажутся немного неуместными. Поэтому я говорю:

— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня снова. У тебя это хорошо получается.

Хейден бросает на меня взгляд, которого я никогда раньше не видела. Как будто ему больно и он вот-вот рассмеется одновременно.

— Если я это сделаю, завтра ты меня возненавидишь.

— Все наоборот. Я возненавижу тебя завтра, если ты этого не сделаешь.

— Но я возненавижу себя, и вот с кем мне придется прожить всю оставшуюся жизнь.

Я не знаю, почему это заставляет меня смеяться, но это так.

Хейден улыбается. Это обезоруживает, его полные губы растягиваются в широкой улыбке.

— Я не хочу пойти не по тому пути, Брук.

Я не уверена, что тот путь будет. Он старше и наверняка был с другими женщинами. Есть ли пути к любви, к отношениям, которые лучше, чем другие? Я не знаю. Я знаю только тот, по которому пошла я.

— Пойти куда? Ты сказал, что тебе это неинтересно.

Хейден смеется.

— Я заинтересован, Брук. Вопрос в том, интересно ли тебе?

— Я заинтересована, чтобы мне больше не было больно. — Ну вот и все. Мой глупый, безудержный рот. — Не бери в голову, — говорю я, потирая руки. Прохладный ночной воздух продувает меня, снова охлаждая.

Хейден замолкает будто на целую вечность.

— Это правильный интерес, — говорит он. — Один из самых важных. — На его лице появляется беспокойство, и меня пронзает паника. Я слишком сильно обнажила себя, свою боль.

— Может, ты перестанешь так на меня смотреть?

— Я снова дуюсь?

— Нет. Ты смотришь на меня как на слабую. — Меньше всего я хочу, чтобы Хейден или кто-нибудь из Шестерки видел меня такой.

— Ты, и слабая? — Он усмехается, качая головой. — Конечно нет! А теперь иди сюда, пока не замерзла. — Он поднимает руку, приглашая меня подсесть ближе.

— Ты что, шутишь?

Едва я успеваю произнести эти слова, как он обнимает меня и притягивает к себе. Затем он вытягивает ноги и немного сдвигает спину, ища удобное положение. Все между нами изменилось. Он чувствуется совершенно иначе, чем пять минут назад. По-братски.

— Итак, — говорит он непринужденно, — я хорошо целуюсь. Был ли я лучше Хайда?

Может, и не по-братски.

— О, вот это сюрприз. Ты превратил это в соревнование. — Как же я этого не предвидела?

— Ты опять уходишь от ответа.

— Вы разные.

— Что является осторожным способом сказать, что я был лучше.

На самом деле, разные — это способ сказать непохожие. Неодинаковые. Нет никакого сравнительного суждения. Это нейтральное слово.

— Был ли Хайд настолько плох, или просто я нахожусь на совершенно более высоком уровне?

Я толкаю его локтем в ребра. Он смеется и сжимает мое плечо.

— Я не собираюсь забывать то, что только что произошло, Брук. Наверное, никогда не забуду. Когда ты будешь готова, я буду рядом. А если ты никогда не будешь готова, то это тоже хорошо. Я буду молча страдать, пока не состарюсь и не поседею от старости.

Невозможно преуменьшить блеск желания в его глазах.

Я не испытываю желания вытягивать из него мысли, как это было с Хайдом. Я чувствую лишь желание поцеловать его снова.

Такие разные, думаю я. Один брат соблазнил меня поэзией и нежностью. Другой жаром и желанием.

Я устраиваюсь рядом с ним. Что я нашла в Перри? Я роюсь в своих воспоминаниях, пытаясь решить, чем он меня завоевал так или иначе. Более соблазнительный душой, как Хайд, или телом, как Хейден. Через несколько мгновений я понимаю, что в Перри было и то и другое. Он, время от времени, был нежным и заботливым. Неотразимо сексуальным в другое время. Вспоминая об этом мне не на становится больно, как я ожидала. Я не чувствую ни углей в животе, ни кровоподтеков на сердце.