Шрифт:
– Вот как.
– Старик откинулся на спинку кресла и, смерив сидящего напротив гостя долгим взглядом, наставительно произнёс, - теперь понимаешь, почему я настаивал, чтобы ты с ним сам пообщался, а не полагался лишь на доклады наблюдателей. Филеры, это, конечно, хорошо, но личный контакт всегда более эффективен.
– Да уж.
– Крякнул гость.
– Ладно. Доклад я принял, можешь работать дальше.
– Усмехнулся старик, а когда его собеседник уже поднялся с кресла, спросил.
– Только на один вопрос ответь. О чём же ты с ним три часа трепался-то?
– О погоде, о конструктах, о природе, о людях, о ценах, о заказе.
– Окончательно погрустнел гость.
– И?
– Теперь, я должен этому маньяку четыреста рублей за пару ювелирных конструктов.
– Вздохнул визитёр, под веселый хохот хозяина кабинета.
Глава 2.
Это был странный день. С одной стороны, сегодня я получил свой первый официальный заказ. Лавка ещё закрыта, а почин уже есть. Клиента привёл Терской, точнее, нижегородец отзвонился и предупредил, что направил ко мне человека с интересным заказом, и вот сегодня утром я встретился с его протеже. Правда, принимать клиента в пустой лавке, я посчитал неудобным, а потому, встречу, мы провели в одном из ближайших к моему новому дому, кафе. Не скажу, что запросы собеседника меня впечатлили, по крайней мере, поначалу. Но чем больше я узнавал о том, что ему нужно, тем интереснее мне казалась предстоящая работа.
Домой я уходил, унося в кармане сотню рублей задатка, и мысленно уже представляя, как именно я буду воплощать предложенную заказчиком идею. А дома меня ждал сюрприз. Точнее, не совсем дома, а у входа в лавку. Двое господ весьма необычного вида, стояли у дверей и явно не собирались никуда уходить.
Пожав плечами, я миновал этих Пата и Паташона, и уже собирался было нырнуть в арку, ведущую во двор, когда один из них меня окликнул.
– Ерофей Хабаров?
– Вопроса в громком голосе коротышки было столько же, сколько снега в Сахаре.
– Допустим.
– Остановившись, я обернулся к визитёрам.
– У нас имеется к вам небольшой разговор, господин Хабаров.
– Тихим невыразительным тоном проговорил его спутник, высокий, гладковыбритый мужчина с глазами навыкате и кислым выражением лица, одетый в не по погоде тёплый костюм-тройку. Абсолютная противоположность. Второй, невысокий, плотный, почти толстый, постоянно утирающий пот с блестящей лысины, и громогласный, как паровозный гудок, был наряжен в лёгкие льняные брюки и такую же рубаху навыпуск. "Пат и Паташон", иначе не скажешь. Впрочем, торопиться с умозаключениями я не стал. Как бы потешно не выглядела эта парочка, но вот глаза у них совсем не весёлые.
– Важный разговор?
– Поинтересовался я, одновременно отсекая оба направленных в мою сторону потока внимания. Уж не знаю, чего они хотели добиться, но проверять на себе чужие воздействия я был не намерен.
– Весьма.
– Всё с тем же унылым выражением лица, кивнул "Пат".
– Интересно.
– Протянул я и, окинув визитёров коротким взглядом, пожал плечами.
– Что ж, поговорим.
Обогнув колоритную парочку, я подошёл к двери своей лавки и, отперев тяжёлый "амбарный" замок, жестом пригласил их внутрь.
– Уж извините, кресел здесь нет.
– Вытащив из-за стойки пару стульев, я поставил их перед гостями. Длинный сморщился и, брезгливо обмахнув сиденье платком, уселся на предложенную мебель, а вот его спутник отказался, и с видимым удовольствием приземлился на низкий подоконник. Тоже мне, Карлсон... Понаблюдав за действиями парочки, я опёрся спиной о ребро стойки, расположившись так, чтобы оба гостя были в поле моего зрения.
– Итак, господа, кто вы такие, и чем я обязан вашему визиту?
– А парень с норовом, да, Сеслав?
– Гулко рассмеялся "паташон".
– Помолчи, Вышата.
– Цыкнул на него длинный и, отвернувшись от своего спутника, смерил меня долгим взглядом водянисто-серых глаз.
– А вам, юноша, следовало бы проявить побольше уважения ко взрослым людям.
– Пока что эти безымянные и совершенно незнакомые "взрослые люди" не сделали ничего, чтобы заслужить моё уважение.
– Пожал я плечами.
– Ёрш, натуральный ёрш.
– С лёгким ехидством в голосе, воскликнул Вышата.
– Вы с ним похожи, Сеслав, ты знаешь?
– Уймись, кому говорю, семя Переплутово!
– Неожиданно растеряв всю свою меланхоличность, рявкнул длинный, после чего тяжело вздохнул и уже значительно тише договорил, попутно продемонстрировав свою идентификационную карту.
– Извините, Ерофей. Привычка. Позвольте представиться, Всеслав Меклен Грац, профессор кафедры философии Хольмского университета, а это мой... коллега, Вышата Любомирич Остромиров.
– Тоже профессор?
– Глянул я в сторону "колобка", на что тот прыснул.
– Нашему брату, Ерофей Павлович, громкие звания по статусу не положены.
– Весело произнёс "паташон".