– Если вы будете продолжать в том же духе, я предпочел бы видеть вас такой, какой вы были сегодня утром.

– Если хотите знать правду об Алисе, – сказала она спокойно, – мы с ней похожи.

– Мелани, мое сокровище, – сказал я. – Вы уникальны!

– Вовсе нет, – запротестовала она. – Хотя таких, как я, немного. Алиса тоже хотела стать частью этого меньшинства. Как я могла не признать в ней то, что хорошо знаю в себе? Когда она говорила, что хочет развлекаться, это означало, что она хочет мужчину.

Я нежно сжал пальцы ее правой руки, и Мелани принялась ворковать:

– Ну я и дала ей мужчину… Дюка Амоя. Откровенно говоря, я не думала, что она так далеко зайдет.

– Что поделаешь? Теперь это уже древняя история. Я высвободился, поднялся и пошел к столу, чтобы налить виски.

Мелани рассмеялась:

– Вы не можете удрать, Эл! И вы это знаете! Оскорбляйте меня, повернитесь ко мне спиной – это не поможет.

– А что, если вам сходить в клуб? Сердце Амоя сейчас свободно, не так ли?

– Мне хорошо и здесь, – довольно сказала она.

– А мне было лучше до вашего прихода, – ответил я холодно.

– Это профессиональный способ выставить даму за дверь? Вы хотите, чтобы я ушла?

– Точно.

Я продолжал стоять к ней спиной, притворяясь, что занимаюсь стаканами.

За спиной послышался легкий шум, но я старался не прислушиваться.

– Эл? – наконец сказала она.

Я быстро обернулся. Вышитая золотом туника висела на спинке кресла, а у ног Мелани – куски нейлона и кружев. Она стояла совершенно нагая, лишь с золотыми кольцами в ушах.

Я схватил ее запястья и поволок к двери в спальню. Она завопила:

– Куда мы, Эл?

– К черту кушетку! Почему бы не заняться этим со всеми удобствами?

– Если бы вы растроились, – серьезно заявила она, – то все вместе смогли бы сделать из меня честную женщину…

Неоновая надпись “Уединение” была погашена, входная дверь закрыта на ключ. Я постучал. На моих часах было двадцать один час сорок пять минут. Может быть, слишком рано.

Дверь распахнулась, и я попал под прицел двух маленьких острых глаз.

– Мы открываемся только в полдвенадцатого, – услышал я, и дверь со стуком захлопнулась.

Я снова принялся барабанить. На этот раз глаза выражали откровенную злобу.

– Убирайтесь! Или я позову полицию!

Я в двух словах объяснил ему, кто я и что мне здесь нужно.

Дверь открылась, и я вошел в клуб. С первого взгляда я не признал этого типа: у “адмирала” в цивильном совсем другой вид, даже если это всего лишь швейцар.

– Патрон в кабинете, лейтенант. Надеюсь, что он не будет бранить меня за то, что я впустил вас. Вы знаете, где кабинет?

– Да, я уже был там. После множества девиц, побывавших там, я был, наверное, первым мужчиной. Адмирал улыбнулся, показав щербатые зубы.

– Что касается этого, то правда, – согласился он.

Я прошел через пустой бар, полутемный зал и постучал в дверь кабинета Амоя.

– Войдите!

При моем появлении его физиономия выразила чувства более глубокие, чем просто оживление. Он ожидал явно не меня. Он открыл верхний ящик стола, порылся в нем и снова задвинул.

– Клуб еще не открыт, лейтенант. – Он слабо улыбнулся. – Но это не помешает. Могу предложить вам стаканчик.

Я закрыл дверь и направился к столу для посетителей.

– Хорошая мысль… Скотч, лед, немного содовой. Пока он готовил напитки, я вскочил со стула, открыл верхний ящик его стола и взял несколько проспектов. Амой замер с бутылкой в одной руке, стаканом в другой и уставился на меня все с той же принужденной улыбкой.

– Так не годится, лейтенант! – вполголоса запротестовал он.

Я небрежно перелистывал проспекты:

– Рио? Вы собираетесь в путешествие, Дюк?

– Да, хотел было. По-вашему, это преступление?

– Когда вы хотите поехать?

Он вернулся и сел за стол, поставив на него стаканы.

– У каждого своя мечта. Моя – посетить Южную Америку. Может быть, я не попаду туда никогда. Кто знает…

– Дюк, вы удивляете меня. Я никогда бы не мог подумать, что под смокингом прячется такое романтическое сердце!

Он поднял стакан:

– Выпьем за мечты, лейтенант! За вашу, мою и мечты всех людей!