– Нет, его я не видела. Элиса сказала, что вот уже неделя, как он в Мадриде.

– Выдумки. Вернее всего, он дома, просто не смеет показаться на глаза.

– Поди узнай. Хозяин лавки говорит, что они должны деньги половине Лас Кальдаса.

– Бывают же такие люди, просто непонятно, как это им еще разрешают свободно ходить по улицам.

– Если бы это от меня зависело, я бы упрятала их в тюрьму…

– Разве это не позор…

– Да что там позор – это бич.

– Правильно – бич.

Наступила долгая пауза. Сеньориты, сидевшие в углу на диванчике и креслах, тоже молчали, жадно высасывая из вафельных трубочек красную массу суфле; время от времени они отнимали трубочки от губ, чтобы перевести дыхание, и, улыбнувшись друг другу, с легким вздохом возвращались к своему увлекательному занятию.

– Ты ходила смотреть столовую? – вдруг спросила Мария-Луиса.

– Правда, очаровательно?

– Эти занавеси, мебель… Там все преобразилось.

– Знаю, это глупо, – сказала донья Кармен, – но я готова прыгать от радости, как ребенок.

– Вовсе не глупо. Хотя я работала куда меньше, чем ты, я тоже…

– По правде говоря, если бы не ты, думаю, ничего не было бы сделано.

– Притом еще здесь все делается так медленно, а алькальд так неповоротлив…

– Ты имеешь полное право утверждать, что столовая – дело твоих рук.

– Если бы не вы, – вздохнула донья Кармен, – плохо бы мне пришлось!..

– Мы? – сказала Эльвира. – Мы помогали тебе урывками.

– Наши старички, право же, вполне заслужили это, как и многое другое. Бедняжки, они были такие бесприютные…

– Там они будут чувствовать себя как дома… Столько света и так чисто!..

– Алькальд только что прислал список чествуемых. Представь себе, один из них участвовал в кубинской войне.

– Это дедушка Хосефы с рынка, – сказала Флора. – Ты разве не знала?

– Кто? Тот старичок, что ходит в белой шапке?

– Да, такой милый старичок, он еще раздает детишкам каштаны.

– Предстоит еще вручать медаль тестю Мартина из «Убежища». Днем я разговаривала с Хулией, она мне об этом сказала.

– Кажется, у него не все дома, – заметила Эльвира. – Недавно мои племянники видели, как он выписывал кренделя прямо перед церковью, вдрызг пьяный.

– Что ты говоришь!.. Раньше он никогда не пил.

– Хулия мне все объяснила, – сказала донья Кармен. – Бедняга немного свихнулся…

– Это очень печально, в его годы.

– Что поделаешь! – вздохнула Эльвира. – Такова жизнь…

Прислуга принесла новый поднос со сластями, и донья Кармен воспользовалась паузой, чтобы развязать узел и спустить тяжелые желтые занавеси на окнах. Люстра под потолком отбрасывала радужные отсветы. От сквозняка, гулявшего по комнате, стеклянные подвески люстры позвякивали.

– Какой ветер, – сказала донья Кармен. – Соседи, которые живут в той половине дома, неплотно прикрыли окно, и у них вылетели все стекла.

Эльвира незаметно покинула кружок хозяйки и подвинула стул к своим подругам, расположившимся на софе.

– Видели бедняжку Флору? – спросила она, понижая голос.

– Мы как раз о ней говорили.

– Где она откопала этот наряд?

– Бедняжка в нем как в маскарадном костюме.

– Я едва удержалась от смеха, когда ее увидела…

Мария-Луиса тоже поднялась и оперлась локтями о спинку стула, на котором сидела Эльвира.

– Что такое? – прошептала она.

– Ничего особенного. Мы говорили о Флоре.

– Я так и подумала, глядя, как вы смеетесь…

– Ты обратила внимание на ее юбку?

– Да что там, я не могла оторвать глаз от декольте.

Все расхохотались.

– Ой, я отойду! – сказала Мария-Луиса. – А то она поймет, что мы смеемся над ней.

– Что ты! Бедняжка думает, что она нас ослепила.

– К тому же сейчас она разговаривает с Анхелой. Уверена, что она даже не слышит нашего смеха.