Мисс Демпси вставила ноги в домашние тапочки. Они были обычного федерхотонского вида, с бледно-голубым синтетическим мехом, и по лестнице ступали совершенно бесшумно.

На нижней ступеньке мисс Демпси остановилась и прислушалась. Не было ни ожидаемого гула голосов, ни храпа заснувшего в кресле отца Ангуина. Она сразу почувствовала, что в доме никого нет, и это ощущение стремительно погнало ее наружу — несмотря на холод и неподобающий для улицы вид.

Сухой лист коснулся его щеки. Отец Ангуин стоял, дрожа, словно загнанный лис. Он проснулся ни с того ни с сего, встал с кровати, натянул одежду, вооружился фонарем и сбежал по лестнице, прыгая через две ступеньки. Он сам не понимал, что его гонит, только думал про себя: «А я еще говорил, что парализован! Я сказал Фладду, что скоро разучусь ходить!» В темноте отчетливо прозвучал скрежет металла о камень и тут же смолк, остался лишь тихий похоронный звук пересыпаемой земли.

Однако то были антипохороны. Отец Ангуин приближался к тому самому частному кладбищу, о котором упомянул в разговоре с Филли в исповедальне, когда сказал, что знает, где можно закопать протестантские кости.

Фладд, вот кто там был. Изящно согнутая спина. Копает. Копает, как ирландец. На глазах у отца Ангуина молодой священник отступил на шаг, держа лопату на уровне груди, и небрежным жестом бросил землю через левое плечо.

— Господи! — выдохнул отец Ангуин. Скользя по заиндевелой земле, он почти бегом приблизился к месту раскопок и посветил фонарем в яму. — У нас тут случаем не найдется второй лопаты?

Света от фонарей явно не хватало; когда стали обсуждать, как лучше поступить, отец Ангуин достал из кармана ключ от ризницы и протянул Филомене.

— Но я же больше не ризничая, — сказала та. — Питура меня отстранила.

— Сегодня не обычная ночь. Это чрезвычайные обстоятельства. Агнесса, идите с нею. Откроете верхний шкафчик слева, там хранится пяток старых подсвечников. И еще возьмите большие свечи для торжественной мессы, вы знаете, где они лежат. Мы зажжем их тут.

— У меня дома есть обычные хозяйственные, — сказала Агнесса.

— Не тратьте времени, — оборвал Фладд. — Ступайте.

На ступенях церкви Филомена подала мисс Демпси руку, чувствуя, что та нуждается в поддержке, а она сама как более молодая должна быть сильнее. Дверь отворилась с обычным стоном, словно старая актриса, пускающая в ход испытанный прием; они вместе вступили в центральный проход и зашагали по знакомым плитам, полураскрытыми ртами глотая ночную тьму. В какой-то момент мисс Демпси исчезла; у Филли внутри все оборвалось, и она судорожно схватила пустой воздух. Однако экономка всего лишь преклонила колени; в следующий миг она уже поднялась и шепотом пробормотала извинения. Теснее прижавшись друг к дружке, женщины на цыпочках двинулись дальше.

В ризнице они говорили коротко и по делу. Филли встала на сундук, открыла шкафчик и нашла то, что велел принести отец. Она передавала подсвечники Агнессе, а та прижимала их к животу, придерживая согнутым коленом. Потом Филли спрыгнула на пол, открыла ящик и, гладя пальцами желтовато-млечный воск, выбрала самые большие свечи.

Когда они вернулись, Фладд стоял, опершись на лопату, а отец Ангуин сидел по-турецки на земле, словно лесной дух. Он вскочил.

— Fiat lux [51] . Копайте, мой мальчик.

Филомена встала на колени перед ямой, которую выкопал Фладд, и тронула землю пальцем, словно это вода, а она собирается купать младенца. Под рыхлым верхним слоем начинался влажный, слежавшийся. И еще под пальцем что-то шевельнулось — наверное, червяк.

— Ой, — проговорила она, отдергивая руку (монастырское воспитание не позволило ей вскрикнуть), — червяк.

— Не пугайте меня, — сказал отец Ангуин.

Фладд заметил:

— Мы видим бесов в змеях и змей в червях, ибо они вне нашего обычного опыта.

Филомена подняла голову. Ей почудился скептический блеск в его глазах, хотя было так темно, что ничего она видеть не могла. Агнесса Демпси проговорила:

— Что до червей, мы все знаем, откуда они берутся.

Наступила тишина. Все глянули на могилы. Огоньки свечей клонились на ветру, словно выпущенные из бутылок джинны. Глаза постепенно привыкли к слабому свету, и каждый об этом пожалел, поскольку священник, экономка и монахиня теперь различали друг у друга на лицах отражение собственной неуверенности.

Филли снова тронула землю и обнаружила что-то твердое и острое.

— Вы все правильно сделали, отец Фладд, — сказала она. — Они там. И вовсе не глубоко.

Отец Ангуин, не говоря ни слова, опустился на колени рядом с нею. Она видела белое морозное облачко его дыхания. Снег все не шел — видимо, замерз в высших сферах. Если бы в эту ночь удалось встряхнуть небеса, они бы загремели, как погремушка. Священник наклонился вперед, опираясь на одну руку, а другой зашарил по земле.

— Отец Фладд, я нащупал. Агнесса, я нащупал. Мне кажется, это органчик святой Цецилии.