– Твоей матери.

– И что ты можешь сделать? – спросила она.

– Вот что. – Юрик взял ногу Веты, она так и лежала, не чувствуя угрозы, обхватил большой палец и крутанул. Вета от вспышки боли потеряла сознание.

Когда она очнулась, Юрик смотрел по телевизору футбол. Вета, ковыляя, опираясь на пятку, кое-как вышла на улицу. Дошла до соседнего дома и села на лавочку около подъезда. В этом подъезде жила одноклассница Веты – Танька Иванова.

– Ветка, ты? – услышала она. Перед ней стояла Танька.

– Привет, – сказала Вета.

– Ты чего здесь сидишь? – спросила Танька.

– В травмопункт иду. Больно. Палец вывихнула.

– Ладно, пошли – доведу, – сказала Танька и взяла Вету под локоть.

У Тани, как у всех девочек из их дома, было два пути в жизни – в парикмахерскую или на панель… Этот дом. Таня считала, что во всем виноват дом, в котором она выросла. Он стоял перпендикулярно всем остальным домам на их улице, напротив уличной помойки. В этом доме, называвшемся в районе «пьяным», жили «неблагополучные» семьи. Перед ним была детская площадка – с качелями и горкой. Но туда не приходили играть дети из других домов – их не пускали родители, маленькая Таня, качаясь на качелях, видела, как мамы ускоряют шаг и тянут детей за руку. Быстрее, быстрее пройти мимо дома. Таня не понимала почему. Ей казалось, что они такие же, как все. Как их соседи снизу, напротив, из другого подъезда.

Отца у Тани не было. Ее маму чуть было не лишили родительских прав за алкоголизм. Еще у Тани был маленький брат – Костя. Таня его очень любила. Когда мать напивалась и начинала драться, она всегда лезла под материнскую руку – пусть лучше ей достанется, чем Косте. Она даже старалась побольше пустых бутылок собрать после школы и пораньше занять очередь в окошечко приема стеклотары, лишь бы мать на Костю не накинулась. Она учила брата прятаться – под кровать и подальше, чтобы мать не достала, или за шкаф и сидеть тихо-тихо.

Иногда, то реже, то чаще, к ним приходили строгие женщины – либо в милицейской форме, либо в красивых платьях. Таня им говорила, что все хорошо. Что они кушают суп и кашу, гуляют и носят чистую одежду, что мама о них заботится. Таня делала честные глаза и даже Костю научила смотреть на чужих теть не мигая, не отворачиваясь, улыбаясь. Тети кивали, открывали холодильник, шкаф, опять кивали и вызывали мать в коридор на разговор. Мать хватала Танин дневник с пятерками и совала в нос проверяющим. Женщины делали «последнее предупреждение» и уходили. Мать эти визиты отмечала с размахом. Но Таню с Костей в такие дни не трогала.

Однажды Таня, после того как пьяная мать сломала Косте руку, выбежала вслед за женщиной в милицейской форме и прямо на лестнице рассказала ей все: про пьянки, про мужиков, про побои, про бутылки, которые она собирает после школы, про сломанную руку брата. Женщина погладила Таню по голове, пообещала, что все будет хорошо, и прислала участкового. Уставший, с мешками под глазами участковый сделал «последнее предупреждение» и ушел. Вечером мать с помощью собутыльника отбила Тане почки и сломала ей два ребра. Таня тогда долго лежала дома – не могла ходить в школу. Костя все время плакал. Но Таня каждый день ждала ту женщину, которая пообещала, что все будет хорошо. Женщина все не приходила. Вместо нее пришла другая, сделала «последнее предупреждение» и ушла. После этого Таня решила никому никогда не говорить правды и не верить ни единому слову.

В школу Таня не ходила – бежала. Там было все хорошо. Там ее хвалили и жалели. Тане даже больше нравилось, когда ее жалели. Стоя в отдельной очереди за бесплатными обедами, она чувствовала себя не униженной, а избранной. Она считала, что ее кормят бесплатно, потому что она хорошо учится и заботится о брате, повариха всегда ей давала добавку, которую Таня перекладывала в найденную на помойке пустую банку и приносила Косте.

Таня ни с кем в классе не дружила. Правда, ей хотелось подружиться с Ветой, которая тоже держалась особняком. Но та не проявляла желания дружить, а Таня не хотела предлагать дружбу первой.

Хотя однажды Вета Таню удивила – появилась на пороге их квартиры и заволокла в коридор сумку.

– Это тебе. Не очень новое, но чистое. Я сама постирала и погладила. – Вета бросила сумку, сказала Тане «пока» и ушла.

Таня открыла сумку – две кофточки, юбка, колготки, туфли.

На следующий день она чуть не опоздала в школу – не могла выбрать, что надеть. Она зашла в класс как королева. Девочки зашушукались. Таня подумала, что они говорят о ней – какая она красивая. Но Маринка, щеголявшая в новом лыжном костюме, привезенном папой, громко сказала:

– Смотрите, Танька в обносках пришла.

Таня промолчала.

На перемене ее обступили девочки.

– Ой, смотрите, Танька в Веткиной кофточке, в Веткиной юбке, – говорила Маринка. – Вы что, вещами поменялись? Ой, подружки…

Остальные хихикали.

– Это не Веткино, мое, она сама мне отдала. Это не обноски, а все новое, – огрызнулась Таня.

– Как же – подарила, – подначивала Маринка, – это нас новая классная собрала и велела тебе помочь. Потому что ты у нас бедная. Целый урок болтала про доброту и помощь всяким бедным и больным. И Риммусик сказала, что нужно сделать так, чтобы ты не чувствовала себя ущербной. И ничего тебе не говорить. Вот Ветка и побежала к тебе как дура.