Что с нами со всеми будет?

– Оружие нужно!
– решительно заявляет Ник.
– Ружья. А лучше - автоматы. И патронов побольше.

– Едрит-архимандрит, может, сразу пулеметы?
– скептически смотрит на него Бабай.

Ник злится.

– Можно и пулеметы!
– говорит он с вызовом.

– Иди, ищи.
– Бабай зевает.
– Только учти, ходили уже. Семен и Коростылев вот. По отделениям полиции смотрели. По охотничьим магазинам. Ржавое все, негодное. И главное - патроны.

– А чё, они тоже ржавеют?
– влезает в разговор любопытный Хал.

– Порох разлагается при контакте с воздухом. Поэтому на всех коробках с патронами написано - я уже наизусть выучил: «срок хранения охотничьих патронов для гладкоствольного оружия - восемнадцать месяцев, охотничьих для нарезного - десять лет на складах в заводской герметичной упаковке и два года в негерметичной». Понял? Но это охотничьи, гражданские патроны. Армейские, наверное, не так. Семен вон сказал, что у цинка запаянного гарантийный срок хранения - пятьдесят лет. Только где их взять, цинки эти? У вас в Казани военных частей-то не осталось…

– Да есть, есть, блин!
– едва не подпрыгивает от возбуждения Хал.
– Я знаю…

– Баню надо сделать, - неожиданно говорит Бабай.
– Воды натаскать, нагреть, ребятишек помыть, и самим тоже… Головы брить надо, а то вши заведутся.

Хал осекается, непонимающе смотрит на Бабая, а Ник вдруг понимает: сам он, Никита Проскурин, и Хал, и Эн - все они воспринимают происходящее, несмотря на весь его невозможный ужас, всё же как приключение, страшное, жуткое, но приключение, а вот для Бабая это беда. Большая, настоящая беда. И он действительно решает вопросы по мере их поступления. Оружие, лигры, медведи - это все где-то далеко, а сейчас главное: еда, одежда. Не зря Бабай на второй же день собрал всех, кого смог и отправил потрошить ЦУМовские склады. Теперь пришла очередь гигиены.

Нику становится стыдно, но отступать он не любит и поэтому упрямо нагибает голову:

– Ну, ладно, профессор прав: лигры там, тайгоны эти, их мало. Может, сюда и не придут. А медведи? Волки? Собаки дикие?

– Не зови беду по имени, - сурово сверкает глазами Анна Петровна.

Ник разводит руками. Вновь наступает тишина. Общинники затихают, даже дети перестают переговариваться.

– Ого-го!
– неожиданно гремит на весь Цирк чей-то сильный голос.
– Встречай, Родина, героев!

– Семен с мужиками пришел!
– обрадовано вскакивает с ящика Анна Петровна.
– Вернулись!

Из прохода, ведущего на арену, выходят усталые, но донельзя довольные рыбаки. Они сгибаются под тяжестью мешков, многие дополнительно несут в руках вырезанные из ивовых ветвей куканы, унизанные рыбой. Топорщатся во все стороны антенны удочек и спиннингов, волочатся по полу мокрые капроновые сети.

– Уф!
– тяжело выдыхает Семен, опускаясь возле Бабая прямо на пол.
– Ну и рыбалка… С утра как закинули - так до темна и таскали. Рыбы там - во!

И он грязной ладонью рубит себя по красной от свежего загара шее.

Остальные рыбаки, подойдя, располагаются вокруг костра. У всех у них усталые, но счастливые глаза, лица, как и у Семена, сильно загорели. Анна Петровна уже суетится возле «кухни», поднимая свою поварскую команду.

– Кушать, мальчики? Мяса вам оставили, свининки…

– Да мы там, на реке… - вяло отзывается кто-то.
– Рыбки пожарили.

– Попить бы горяченького и в люлю, - поддерживают его остальные.

– Докладываю.
– Семен смотрит снизу вверх на Бабая.
– Волга действительно вся ушла под правый берег, узкая стала. Течение сильное. Утром сразу две сетки поставили - вечером еле вытащили - потом поднялись выше по течению, малька наловили в заводи для живца. Резинки закинули, спиннинги - и пошло! Судаки - по три килограмма, жерех метровый, стерлядь берет, сом, щука, окунь, горбатый, под кило. Вот это рыбалка, я понимаю!

– Я всю жизнь рыбалю, но никогда такого не видел, - поддерживает своего бригадира один из рыбаков.

– Ух ты!
– восхщается Ник, сам неравнодушный к рыбалке.
– Здорово!

– Алла берса[16], - спокойно говорит Бабай.
– Анна Петровна, собери женщин - всю рыбу выпотрошить, присолить и на продув развесить. Завтра тузлук[17] сварим, в бочки положим.

Снежана и Фания разносят разомлевшим у костра рыбакам чай. Ник придвигается вплотную к Бабаю, тихо спрашивает:

– Ну, а всё же - на счет оружия? Звери ведь… тигрольвы, медведи…

Бабай упирается короткими руками в колени, с кряхтением поднимается со стула и говорит, ни на кого не глядя: