Собачью площадку закрыли. На воротах цепь и висячий замок, а сверху табличка с надписью: «Закрыто до дальнейших распоряжений по приказу администрации мэра».

— Ну что за люди! — возмутилась Нина. — Закрыть собачью площадку!

— Пойдем, — потянул ее за руку Боно. — Пойдем же! Они обошли вокруг объекта баталий. На деревьях еще оставались частично пострадавшие от дождя и разгула страстей плакаты. Углы потрепаны, края оторваны. «СПАСИТЕ СОБАЧЬЮ ПЛОЩАДКУ» на одном из плакатов превратилось в «ТЕ СОБА», на другом — в «СПАСИТЕ СО». Боже правый! Что случилось с людьми? Нину преследовал этот вопрос. Спорить из-за кучки собачьего дерьма, позволить нескольким мерзким озлобленным людишкам победить, отобрать у собак и их хозяев то, чем они дорожат больше всего на свете, — свободу и возможность общаться? Отвратительно.

— Можно подумать, что они протестуют против войны, — бросила Нина.

— Когда дело касается собак, это настоящая война, — заметил Боно. — Между их сторонниками и противниками.

— Откуда ты взялся такой умный? — Нина потрепала его по голове и, обхватив за шею, притянула к себе.

Он коротко рассмеялся, вывернулся и побежал в парк. Казалось, он чем-то расстроен. Не похож сам на себя, хотя Нина понимала: этот парнишка — очень сложное существо.

— Пойдем, — позвал он. — Давай пойдем за теннисный корт.

Теперь они каждый день выгуливали собак вместе с Боно. Нине противна была сама мысль, что он торчит дома один (или с так называемой няней Мелиссой, что все равно означает в одиночестве), смотрит телевизор и всякие дурацкие фильмы. Кроме того, ей нравилось проводить время на прогулке с ним, а не с кем-то другим. Так что, заходя за Че, она прихватывала с собой и Боно. Тот стал таким ответственным, следовал всем правилам. Это, конечно же, налагало ограничения на ее шпионские привычки, но, странным образом, в обществе Боно она не думала о содержимом чужих шкафов.

Итак, Нина и Боно двинулись в сопровождении Сэма, Че, Мими и всех остальных собак по направлению к теннисному корту у Девяносто шестой улицы. Поскольку это было отклонением от привычного маршрута, то вновь ожили обычные страхи Нины.

Боно пребывал в мрачном настроении. Ни одной шуточки, ни цветистого комментария или заковыристого словечка, ни одной цитаты из фильма для взрослых. И Че такой же. В глубокой меланхолии. Нина поняла это в первую же минуту, как появилась у них на пороге. Поднимаясь на крыльцо, она встретила мамашу Боно, спускавшуюся ей навстречу. Мамочка в спортивном костюме «Тод», кепочке с надписью «Ю-Ту», с рюкзачком «Прада» прокричала: «Увидимся через неделю! Развлекайтесь без меня!»

По лицу Боно Нина сразу все поняла. Печаль и разочарование.

— Привет, дружище, — поздоровалась она.

— Пошли, — бросил он в ответ и протиснулся в дверь мимо нее, зажав шлейку Че с такой силой, что даже костяшки его пальцев побелели.

Нина и тихий, понурый Боно молча дошли до парка, но утро было чудесным. Нельзя не заметить: кристально чистое небо, без всякого смога, листья на деревьях чуть трепещут от легкого ветерка, и вообще чуть прохладнее, чем в последнее время. Но Нина была, как она надеялась, достаточно взрослой, чтобы понимать — это всего лишь прекрасный день, не более. И никаких добрых примет. Напротив, им пришлось выбрать другой маршрут. Нина понимала, что это может означать. Может, и ничего, но предугадать невозможно.

Подходя к корту, она услышала стук мячей по асфальтовому покрытию, лай и собачье тявканье. Она представила собак с ракетками, играющих в теннис, хотела было поделиться шуткой с Боно, но передумала: ему не до глупостей. Потом наконец показался сам корт, а когда они подошли поближе к маленькому домику администрации парка, где располагались и крошечная закусочная, и даже небольшой теннисный магазинчик, она разглядела и резвящихся псов, и их хозяев.

Собаки тоже увидели приятелей и принялись энергично тянуть за поводки, стремясь поскорее от них освободиться и присоединиться к стае.

Они обогнули здание, и Нина спустила с поводков Сэма и Мими. Боно проделал то же самое с Че. Потом они освободили остальных. Когда собаки рванулись к заросшему травой холму, кишащему их собратьями — лающими, нюхающими дерьмо, вылизывающими зады, — Нина коснулась ладонью спины Боно, словно говоря: «Я с тобой».

Он обернулся и, прежде чем стряхнуть ее руку, как сделал бы любой мальчишка его возраста, едва заметно кивнул, ровно настолько, чтобы дать ей понять — он благодарен.

И сказал:

— Сегодня ставлю десятку на десять.

— Даже не думай. Ты проиграешь. И откуда у парня твоего возраста такие деньги, чтобы выбрасывать на ветер десятку?

Он промолчал.

— Эй? — вопросительно позвала она.

И тут он посмотрел на нее снизу вверх и улыбнулся одной из своих продувных, проказливых улыбочек.

— Идет! — согласилась она.

Эта игра началась несколько недель назад и успела войти у них в привычку. Они угадывали хозяев собак. И сегодня утром Боно решил поднять ставки. Он был настолько зол, что на глазах глупел: заявил, что угадает владельцев десяти собак!