Продолжая свой путь в сторону Боннвиля, Дайк перебирал в уме все, что ему случалось слышать о Ванами. Ему, как и всем в округе, была известна история Ванами и Анжелы, их романтические свидания в монастырском саду, появление таинственного незнакомца, бегство Ванами в безлюдные районы Юго-Запада, его нежданные возвращения, его непонятный, замкнутый, нелюдимый характер, но, как и многие другие поселяне, он находил всему этому, простое объяснение: ясное дело, парень не в своем уме, только и всего.

До почты в Боннвиле он добрался в одиннадцать часов, но не сразу предъявил в контору Рагглса полученное им извещение о прибытии груза. Захотелось немного побродить по улицам. Он редко бывал в городе, а когда бывал, ему доставляло большое удовольствие лишний раз убедиться, что его здесь знают и любят. Везде у него были друзья: на почте, в аптеке, в парикмахерской, среди людей, толпившихся у здания суда. С каждым он перебрасывался двумя-тремя словами, и почти всегда разговор кончался так:

–  Пошли, что ли, выпьем.

–  Отчего ж, пошли!

После чего приятели отправлялись в бар гостиницы, где, по заведенному порядку, пили за здоровье друг друга. Дайк, однако, был человек непьющий. Работа на паровозе хорошо вышколила его. Спиртного он в рот не брал и позволял себе только легкие напитки, вроде имбирного пива да лимонада.

И аптеке, где продавались также письменные принадлежности, он увидел игрушку, называвшуюся «прозрачная грифельная доска»; это была пластинка матированного стекла, на которой можно было, приложив немало усилий, вывести изображения коров, плугов, разнообразных фруктов и даже водяных мельниц, контуры которых, напечатанные на листочках бумаги, подкладывались снизу.

–  Интересная штука, а, Джим,- сказал он, обращаясь к молодому человеку, стоявшему за прилавком, где торговали газированной водой, соками и мороженым.- Моя малявка придет в восторг при виде ее. Ничего не поделаешь, придется купить.

–  Как Сидни?
– спросил Джим, завертывая игрушку в бумагу.

Дайк так всегда хвастался своей дочкой, что прославил ее на весь Боннвиль.

Нот и сейчас он сразу же отозвался с полной готовностью и заговорил горячо и многословно:

–  Умней ее нет девчонки во всем округе! И забавней! А какая актриса!

–  А хмель как?
– спросил Джим.

–  Лучше некуда!
– воскликнул Дайк. Как все благожелательные люди, он с большой охотой рассказывал о своих делах каждому, кто был готов его слушать.- Некуда! Теперь уж ясно, что урожай будет на славу. Дожди прошли как раз вовремя. Боюсь, он не уместится в моих сараях. И знаешь, помощника я себе нашел - первый сорт! Да, Джим, на этот раз деньгу мы зашибем! После того, как я уплачу по закладной,- мне ведь пришлось и домишко свой заложить и урожай, но теперь я смогу не только уплатить проценты, а взять и все выкупить,- когда я со всеми расплачусь, мне останется кругленькая сумма. Так-то вот. Я знал, что хмель не подведет. Ведь я весь урожай уже запродал. Это мой помощник сумел. Он молодец! Один парень из Сан-Франциско берет все чохом и по хорошей цене. Я хотел выждать - думал, может, цена поднимется до шести центов за фунт, но помощник говорит, что и пять неплохо. Ну я и подписал договор. Здорово, a?

–  И что же вы потом будете делать?

–  Не решил еще. С месяц буду отдыхать, прокачусь с малявкой и с матушкой в Сан-Франциско, пускай посмотрят город, а когда начнется учебный год, от

везу Сидни в женский пансион в Мэрисвилле. Разумеешь?

–  Теперь вы уже, наверное, не бросите хмеля?

–  Это ты в точку попал. От добра добра не ищут. Сейчас многие собираются заняться хмелеводством. Я дорожку протоптал. Думаю, со временем здесь разовьется настоящая хмелевая промышленность. Я уже сейчас смекаю, что надо будет сделать в будущем году. Помощника рассчитаю - я теперь и сам управлюсь. Думаю, может, удастся прикупить немного земли - от Кьен-Сабе отхватить. Выращу еще больше хмеля, еще пару сараев поставлю. Да, черт возьми!
– лет через пять я тут такие дела закручу. Я, брат, твердо намерен разбогатеть.

Он вышел на улицу и, не спеша печатая шаг, шел целый квартал. Ему представлялось, что теперь к нему должны относиться с большим почтением. Ведь он больше не наемник какой, никому не подчиняется, а сам себе хозяин, собственник, землевладелец, с успехом развивающий новое дело. Ни с кого не обезьянничал, сам все придумал! Начиная дело, он полагался только на себя, и успехом своим обязан лишь собственному уму, трудолюбию и дальновидности. Дайк расправил широченные плечи, да так залихватски, что синяя холщовая куртка затрещала по швам. Окладистая светлая борода сильно отросла за последнее время, лицо от работы на солнце стало багровым. Из-под козырька фуражки - память о днях, проведенных на паровозе,- поглядывали добрые голубые глаза. Повстречавшись со стайкой молоденьких девушек в батистовых и муслиновых платьицах и соломенных шляпках, направлявшихся к почтамту, он подумал, что, пожалуй, выглядит совсем недурно, и даже приосанился. Интересно, оглянутся ли они? Интересно, слыхали ли они, что он без пяти минут богач?

Однако хронометр в окне ювелирного магазина напомнил ему, что время не стоит на месте. Он повернул обратно и, перейдя улицу, пошел в контору Рагглса - агента ТиЮЗжд, который занимался земельными вопросами и транспортировкой грузов.

Стоя у прилавка, пока клерк, отгороженный от него перегородкой из металлической сетки, выписывал ему ордер на получение груза у кладовщика, Дайк бросил взгляд на человека, который разговаривал с Рагглсом, сидя за столом по ту сторону перегородки. Человек этот кого-то ему напоминал.